«Уж как же иначе человеку и жить, как не так, как он устроен? — восклицал в письме к духовной дочери святитель Феофан, Затворник Вышенский. — Установив здравые понятия о том, как устроен человек, получим вернейшее указание на то, как ему следует жить».
Из его писем сложилась большая книга с длинным названием «Что есть духовная жизнь и как на неё настроиться?» Автор обращался к образованной девушке, которая мало что знала в духовной области, но хотела знать. Она как прилежная ученица живо, с пониманием откликалась на слова учителя. Собеседники были настроены на одну волну — и возникал диалог, интересный во все века.
Владыка Феофан просто объяснял духовные истины. И тем самым подтверждал: у Бога всё ясно, прямо, чисто. Без лукавства.
Мы обратимся сегодня к началу книги. Но очень надеюсь, что время от времени будем возвращаться к ней.
ПО ЗАКОНАМ БОЖИИМ
«Мне думается, многие потому и не живут, как должно, что думают, будто правила о сей достодолжной жизни навязываются совне, а не исходят из самого естества человека и не им требуются, — писал святитель. — Если б были уверены, что так есть, не стали бы противоречить им и отступать от них».
Господь сотворил мир по Своим законам. По ним создал людей. Открыл законы нам. Святитель Феофан прекрасно знал, как устроен человек, и указывал на наши три составные части — тело, душу и дух. Из них мы сложены. Потому называемся сложными.
Святитель так и писал: «Жизнь человеческая многосложна и многостороння. Есть в ней сторона телесная, есть душевная и есть духовная. Каждая имеет свои силы и потребности, и свои способы упражнения их и удовлетворения. Только тогда, когда все силы наши бывают в движении и все потребности удовлетворяются, человек живёт. А когда у него в движении только одна частичка сил и только одна частичка потребностей удовлетворяется, то эта жизнь — не жизнь…» Как категорично!
Владыка сравнивал нашу жизнедеятельность с работой швейной машинки. Современное сравнение. Теперь вокруг нас полно машин и автоматов. Что отчётливо видно рядом с ними?
«Прекратись движение какой-либо части, машинка стала — не живёт, — объяснял учитель ученице. — Не живёт и человек по-человечески, когда в нём не всё в движении. Только в машинке прекращение её жизни — движения — видимо видится, а в человеке бездействие в нём полной человеческой жизни, при действии одной какой стороны и удовлетворении немногих потребностей, совершается невидимо…»
Нужнейшее замечание!
ТЕЛО И ДУША
У тела — свои потребности. Для плоти требуются «пища, питие, воздух, сон». Необходимо движение, «приятное раздражение нервов всего тела, как мерность тепла и холода», «приятное раздражение пяти наших чувств».
Какое дело до всего этого душе? Ответ очевиден: «Усвоив себе все потребности телесные, душа своим делом считает и удовлетворение их и хлопочет о пище, питии, сне, одежде, крове и о всём прочем, всячески желая добиться того, чтоб тело было покойно и не тревожило её своими докучливыми требованиями. Это отношение души к телу, которое она держит не учась, а сама собою, по внутреннему некоему понуждению, обнаруживается в ней вроде некоего инстинкта, — животолюбием (жизнелюбием), телолюбием, желанием покоить тело и добывать всё для того потребное».
Но это низшие потребности души — идущие от земли, временного мира. Есть и высшие — связанные с небом. Беда, если человек крайне увлекается заботой о потребностях тела, забывая об остальном. Святитель Феофан это подчёркивал. Тогда люди впадают в страшную суету — пустоту: «иные минуты не имеют свободной, бегая за нужным для удовлетворения их (потребностей тела), при всём том, что десятки других лиц заняты для них тем же. У таких неизбежно должны голодать душа и дух, если они ещё не совсем заглушены, забиты и погружены в чувственность».
А ведь так и происходит с большинством из нас: «Какие силы там заняты и какие потребности удовлетворяются? Заняты руки, ноги, язык, глаза, уши, обоняние, осязание, память, воображение, фантазия и сметливость, всё в совокупности — самая низшая сторона человека, одинаковая у него с животными; и удовлетворяется только одна потребность животной жизни, или, лучше, сей жизни, которая действует в молоденьких барашках с овечками, когда их выгоняют на зелёную поляну».
СЕРДЦЕ
Святитель замечал: «душа приснодвижна и на одном стоять не в силах». Способностей у неё много, мы не будем на этом долго задерживаться. Ограничимся объяснением: душа мыслит, желает и чувствует.
Чувствами ведает сердце: «Кто не знает, сколь великое значение в жизни имеет наше сердце? В сердце осаждается всё, что входит в душу совне и что вырабатывается её мыслительною и деятельною стороною; чрез сердце всё проходит… Потому оно и называется центром жизни».
Чем же занят центр жизни? Святитель объяснял: «Дело сердца — чувствовать всё, касающееся нашего лица. И оно чувствует постоянно и неотступно состояние души и тела, а при этом ещё и разнообразные впечатления… нудя человека доставлять ему… приятное и отвращать неприятное».
Оказывается, у сердца под контролем: «Здоровье и нездоровье тела, живость его и вялость, утомление и крепость, бодрость и дремота…»
«Всякое воздействие на сердце производит в нём особое чувство, но для различения их в нашем языке нет слов, — писал владыка. — Мы выражаем свои чувства общими терминами: приятно — неприятно, нравится — не нравится, весело — скучно, радость — горе, скорбь — удовольствие, покой — беспокойство, досада — довольность, страх — надежда, антипатия — симпатия».
Сердце способно «поддерживать энергию всех сил души и тела. Смотрите, как спешно делается дело, которое нравится, к которому лежит сердце! А перед тем, к которому не лежит сердце, руки опускаются и ноги не двигаются».
Мы обычно так и говорим: душа к чему-то не лежит. Это действие сердца. Почему не лежит? «…у всякого свой вкус».
Вкусы «заставляют человека так устроить свою жизнь, такими окружить предметами… с какими мирен он бывает, удовлетворяясь ими. Удовлетворение вкусов сердечных даёт ему покой — сладкий, который и составляет свою для всякого меру счастия. Ничто не тревожит — вот и счастие».
«…наши тревоги и боли сердца — от страстей», — писал святитель. — «потому теперь закон — держать сердце в руках и подвергать чувства, вкусы и влечения его строгой критике».
Те, кто умеет управлять собой, «встречая нужное дело, которое, однако ж, не нравится сердцу, спешат найти в нём приятную сторону и… поддерживают в себе потребную для дела энергию».
«Хуже всего поступают те, которые и целию жизни поставляют сласти сердца и наслаждение, как говорят, жизнию»; «такие люди всегда ниспадают в грубую чувственность и становятся ниже той черты, которая отделяет человека от прочих живых тварей».
Перед духовной дочерью владыка Феофан ставил вопрос: «…может ли такая жизнь быть жизнью? …почему нет жизни в той жизни?» Попробуем и мы разобраться в этом.
ДУХ
«Душа человеческая хотя и сродна с душою животных в низшей своей части, но в высшей — она несравненно превосходнее её. Что она является такою в человеке, это зависит от сочетания её с духом», — открывал святитель Феофан. — «Что же это за дух? Это та сила, которую вдохнул Бог в лицо человека, завершая сотворение его». «Дух как сила, от Бога исшедшая, ведает Бога, ищет Бога и в Нём одном находит покой».
Душа стремится к Своему Творцу, хочет соответствовать Его воле и законам. Находит в этом утешение. А если не соответствует, испытывает угрызения совести. И снова вопрос: почему? «В совести начертана норма святой, доброй и праведной жизни».
Важнейшие истины открывал святитель собеседнице: «…в ком нет движений и действий духа, тот не стоит в уровне с человеческим достоинством».
И делал вывод: «духовность есть норма человеческой жизни». Настоящий человек — духовен, а душевный и плотяной «не есть настоящий человек». «Он — безголов».
Даже так. Это знание нам необходимо. Оно нас хранит от ран: «По сему же судите о произведениях литературы и искусств. Произведения, в которых всё плотяно, из рук вон нехороши; но и те, в коих господствует душевность, не отвечают своему назначению, хотя они выше плотяных». В них нет духа. Они не питают и не возвышают душу. Но ещё хуже, если содержат в себе дух, враждебный Богу. Это яд для души.
ОСТОРОЖНОСТЬ И НАДЕЖДА
Наша жизнь — жизнь падших людей. И никуда от этого не деться. Даже в храме мы часто чувствуем: почти ото всех и от нас самих «холодом веет, потому что всякий замкнут в себе и не разливает лучей тёплой жизни вокруг себя».
Бывает, что появляются рядом люди внимательные, сострадательные. Святитель Феофан усматривал в этом «остаток родственного чувства, с каким создан человек в отношении к другим». Но мы не праведники. И владыка предупреждал: будьте осторожны со всеми!
Бог говорил Каину, что тот будет жить, стеная и трясясь, в тревоге (см. Быт. 4, 12). Вот и назвали нашу жизнь житейским морем. Оно волнуется, шумит, пугает падших, больных людей. Владыка ссылался на слова преподобного Макария Великого. Тот говорил: «Люди приводятся в колебание непостоянными помыслами боязни, страха, всякого смущения, пожеланиями, многообразными всякого рода удовольствиями. Князь мира сего волнует всякую душу, не рождённую от Бога…».
И мы молимся за наших близких. Просим Господа, чтобы привёл к вере не верующих. Не теряем надежды.
Святитель Феофан несомненно знал: «на какой бы степени ни находился человек», в нём всегда сохраняются все три составляющие — телесная, душевная и духовная природа. И «ни на одной степени он не бывает закабалён так, чтобы уж и высвободиться не мог из сей кабалы, но всегда имеет возможность переходить с одной степени на другую, ослабив одну сторону своей жизни и усилив другую. Так и духовный человек может ниспасть в душевность и телесность, и плотяной — подняться до духовности…»
Радостью и надеждой веет от слов святителя: «Человек всегда свободен».
СОБЕСЕДНИКИ
В других людях нас привлекает образ Божий — сознаём мы это или не сознаём. Радостно бывает почувствовать взаимопонимание даже в сугубо деловой беседе. Случаются внутренние пересечения, встречи души с душой — хотя бы на мгновение.
Святитель Феофан понимал свою духовную дочь. Она понимала его. И тем самым — окрыляла: «Сколько Вы наделали вопросов по поводу предыдущих двух писем! Это показывает в Вас прилежную, живую и восприимчивую ученицу и обещает успех. Тем охотнее мне писать».
Иногда владыка решался на довольно резкие характеристики, скажем, светской жизни. Не всякий человек воспримет такое: «Может быть, я и не написал бы того, что написалось, но как Вы сами заметили довольно тёмненькие пятна в свете, то я и разохотился — запеть в ту же ноту; и не думаю, чтоб это сколько-нибудь Вас покоробило после того, что сами Вы сказали».
Духовная дочь задавала вопросы святителю. Они направляли разговор: «Благодарствую за серьёзное вникание в предлагаемое. Сие достойно Вашей так хорошо сложенной головки».
Разве могла обогатить духовно богатого владыку девушка, только приступающая к духовной жизни? Вполне могла. Особенным взглядом на мир. Он свой у каждого человека.
Читаешь письма святителя — и отчётливо понимаешь: нам нужны все люди, которых посылает Бог. И то, чем они интересуются, и чего ждут. С ними раскрываются наши таланты. Их понимание утверждает нас, а непонимание — становится поводом подумать и измениться. Конечно, это только одна сторона наших отношений, но она по-настоящему человеческая.
Святитель отвечал на вопросы ученицы — и невольно напрашивается вывод: если бы не было этой девушки, не было бы и книги. Как же мы должны быть благодарны ей за искренность и жажду знаний!
А какой образный язык у владыки! Он писал: «довольно тёмненькие пятна в свете», «разохотился — запеть в ту же ноту». Слова лились легко, свободно. Играючи. Так не напишешь в богословской статье, не скажешь в переводах трудов святых отцов. Беседа шла просто, тепло, с юмором. От души — к близкой душе.
Наталия ГОЛДОВСКАЯ