Азы

ЗАПОВЕДИ ХРИСТА

(Продолжение. Печатается с № 10 2004 г.)

Мы продолжаем говорить об искушении Христа в пустыне, о том, какие заповеди Он дает нам, преодолевая эти искушения. И в прошлый раз остановились вот на чем: если мне в этой жизни не интересен хотя бы один человек, значит, мне не интересен Бог и Его слово.

Почему? Давайте поразмышляем. Если этот человек мне не интересен, значит, Бог его создал зря, ошибся, не вложил в него Своего образа, печати. А раз так, то мне сразу не интересен становится и Сам Бог. Начинается моя вражда с Его словом, хула на Него.

Первый человек Адам попался на тонкий обман. А вражда, неприятие – это уже грубые чувства. Они приводят к тому, что мы принимаем существование толпы, народа – и отрицаем единственность человека.

Наша жизнь – это путь к пониманию слов Христа. Каждое Его слово должно ожить в нас, стать совершенным и полным. Но это только начало. Нам надо еще и соединить все Его слова – в себе.

Есть такая басня у Ивана Андреевича Крылова «Тришкин кафтан». Ее герой Тришка подрезает рукава кафтана, чтобы залатать дырки на локтях, потом – полы, чтобы надставить рукава. И чем больше он латает кафтан, тем уродливее и смешнее становится одежка.

В вере не должно быть так. В ней нет никакого недостатка. Многие слова и притчи Христа, на первый взгляд, вроде бы противоречат друг другу. С одной стороны, надо класть душу за близких, а с другой – отказаться от отца и матери. Или Господь призывает нас хранить чистоту – и в то же время чистые девы не входят в чертог Жениха, потому что в их сосудах не хватает елея.

Если принять отдельные высказывания, то вроде бы одно борется с другим. Но если духовно принять все в целом (а противоречия там нет!), то полнота притч создает премудрость. Вспомните, как точно сказано о Богородице: «Мария сохраняла все слова сии, слагая в сердце Своем» (от Луки. 2. 19). Слова не вытесняли, а дополняли друг друга. Складывались в некое единство.

Так должно происходить и постепенно происходит с нами. Существуют признаки, по которым мы можем понять, что эта заповедь уже действует в нас. Положим, не молился человек месяц или два – и вдруг ему захотелось обратиться к Богу. Или молился год с понуждением – а потом захотел сказать Ему живое, непривычное слово. Или был потребителем, то есть все требовал себе: еду, питье, работу, друзей, домашних. А однажды попросил: «Дайте мне что-нибудь сделать для вас! Хочу наконец-то начать жить».

В этот момент самые простые слова приобретают совершенно иной смысл и силу. И оказывается: то, что в нас стерто суетой, многократными повторениями в пустоте, может стать необычайным. Еда каждый раз будет новой. Встреча и разлука – не такими, как прежде. Новый день – не похожим на предыдущий. А это и есть восстановление, возрождение жизни.

Но при этом нужно знать: в нас велика привычка к смерти. За всем многообразием и изобилием жизни мы можем забыть про Христа. Больше того – нам приятно это делать, потому что трудно и больно помнить: жизнь дана нам жертвой Другого, Его страданиями, кровью, смертью.

Это знание тоже надо соединить в себе – с радостью жизни, чтобы не быть легкомысленным.
В Гефсиманском саду Господь сказал: «так ли не могли вы один час бодрствовать со Мною?» (от Матфея. 26. 40). Он обращался к ученикам, избранным. И они не могли Его понять. Христос был один. Впереди – Крест. Его служение началось и закончилось пустыней.

Значит, был момент, когда рядом с Ним не осталось ни одной живой души. Иначе Он не сказал бы: «Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» (от Марка. 15. 34). Из этих слов мы понимаем: Отец дал Ему страшную возможность завершить Свой выбор – умереть в одиночестве, как умирали люди. Это было подлинное одиночество. И все-таки, перетерпев его и в пустыне, и на Кресте, Бог дает возможность человеку больше не умирать от такого одиночества. Оно Им нарушено, его больше нет.

Протоиерей Алексий ПОТОКИН
(Продолжение в следующем номере)