Христос как Младенец рождается на земле. Его пеленают материнские руки. Приходят поклониться Ему пастухи и мудрецы. Зато правитель Иудеи Ирод встревожен. Что это за Царь родился в Вифлееме? Неужто Он лишит Ирода власти?
И правитель, чтобы избавиться от «соперника», посылает воинов убить «всех младенцев в Вифлееме
и во всех пределах его, от двух лет и ниже…
Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит: «Глас в Раме слышен, плач и рыдание и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет» (Евангелие от Матфея. 2. 16-18).
Как относиться к смерти этих младенцев? И вообще –
к смерти детей? На эти вопросы отвечает протоиерей Алексий ПОТОКИН.
-Есть в нашей жизни такие трагические минуты, на которые по своей воле мы бы никогда не пошли. И если испытания все-таки наступают, нам трудно бывает не предъявить претензий жизни, Богу.
По большому счету, человек всегда знает: чтобы беззаботно пить и веселиться в данную секунду, обязательно надо отвернуться от трудностей этой жизни, забыть, что кто-то сейчас страдает. С другой стороны, память обо всех страданиях земных приводит к тому, что и жить не хочется.
-И как быть?
-В земном, плоском бытии мы бываем или беспечно рады, или безутешны. А верное, духовное отношение ко всему иное: одновременно видеть тяжкие стороны жизни – и быть восприимчивым к светлым.
С чем это можно сравнить? Человеку трудно жить, зная, что он – грешник. Когда пал, увидел нечистоту, скверну своей души, так сразу пропадает надежда на хорошее. А чуть только что-то начинает складываться, стараешься об этом забыть.
-Верно.
-Но постепенно мы учимся постоянству в своей благодарности: «Выну (всегда) хвала Тебе, Господи!» (Псалом 33. 2). Нам нужно учиться всегда замечать благо. Но одновременно и грех – тоже всегда передо мной (Псалом 50. 5). Я же разрушаю все, что Ты дал. Сначала – в себе, потом – вокруг себя. А Ты все-таки поддерживаешь меня, милуешь.
Эти вещи – очень похожи, связаны между собой. И на первый взгляд, кажется, что они решаются – философски.
–Но это не так?
-Они решаются только лично. Если я подхожу к живому Богу, то понимаю: Он пришел не погубить нас, а помиловать, я же несу Ему лишь боль, тесноту, смерть. И это разрешается только в личных отношениях.
-Вот как?
-Да, необходимо до этого дорасти верой и доверием, то есть снова встреться с Богом в «больной» ситуации, увидеть, что Он не оставил меня в беде, что Он страдает вместе со мной. Тогда я могу почувствовать: Его милосердие и благо одолеет мое зло. Здесь встречаются правда обо мне –моя злая несправедливость, и правда Его милости, которая прощает.
Мы можем это понимать и даже жить так в каких-то несложных ситуациях. Но когда происходят неожиданные и для нас тяжелые утраты, к ним никогда нельзя быть готовым. Все равно душе надо до них дорасти.
Жизнь иногда оглушает. Особенно, когда испытания, болезни – вплоть до смерти – посещают детишек. Внутри у взрослых что-то надламывается: как же так? Было рядом живое существо – мирное, радостное, благое, во всяком случае, уж точно – не злобное, не желающее никому подлости. Всему радовалось, несло свет, согревало, благодарило хотя бы и неосознанно – улыбками.
Когда гибнут дети, на ум даже не приходят неглубокие, «правильные» мысли о вере.
-Услышанные, прочитанные, но не пережитые на опыте?
-Они даже начинают возмущать: живое, чистое – и вдруг несправедливо, незаслуженно ушло. А ведь эта душа должна была вырасти, раскрыться, многое познать, принести. Не только тельце могло приобрести взрослые размеры, но раскрылись бы характер, таинственные стороны в человеке. Обогатили бы тех, кто рядом: дружбой, вниманием, тем, чего на земле еще не встречалось, совершенно особенным. Ведь все мы разные.
И вот это утрачено. Скорбь усугубляет то, что в нас инстинктивно заложено: все чистое, беззащитное – надо защищать. Возникают гневные вопросы к Богу: зачем? почему?! Эти вопросы у верующего человека заслоняют собой другой, более важный: а как же все-таки это принять? Ведь надо же!
-Надо…
-Многие из нас не доходят до личных отношений с Богом, и поэтому после смерти ребенка жизнь начинаем им казаться просто такой скверной, недостойной, что вроде и жить не стоит. Мне известны добрые, порядочные семейства, в которых смерть ребенка сделала всех врагами. Они обвиняли в ней друг друга. У некоторых не проходило ощущение тоски, печали, жизнь теряла краски. И все, что было хорошего, ими не принималось.
Но иногда горе сближает людей. Хотя в большинстве случаев, к сожалению, вера, которая приходит в результате испытаний, бывает нестойкой. Проходит время – и Бог становится этим людям не нужен.
-Но говорят же, что Бог испытывает нас, чтобы привести к Себе?
-Скорее, чтобы мы обратили на Него внимание. Но мы приходим к вере не потому, что нас вынуждают обстоятельства и злыми палками загоняют в храм. От страха, от горя человек не уверует.
И все-таки, если человек приходит в церковь искать утешения (не обязательно у священника, а внутреннего), то это уже – доверие Богу. У многих душа при этом может наполниться миром. Господь подсказывает им: крайней, окончательной трагедии – нет.
Давайте посмотрим, как нам надо относиться к людям, которые родились на земле, и как – к Христу. Все начинается с Господа. Бог один, Он – Сущий: был, есть и будет. Недаром поклонение Христу начинается с Его Рождества. Он появляется на земле Младенцем. Потом внешне вырастает.
Но на иконах Рождества ясли, в которые Богородица положила Сына, часто изображаются как церковный жертвенник. Господь умирает на Кресте взрослым – и все же Тем Самым Младенцем. Абсолютно беспомощным перед злом – не потому, что Он бессилен, а потому, что не хочет уклоняться от тех, ради кого пришел. Христос как бы говорит нам: «Хотите – убивайте Меня. А Я хочу, чтобы вы – жили». И вот тут часто обнажается наша неправда. Мы считаем, что самый страшный грех – это грех древних иудеев и язычников, распявших Христа.
-Конечно!
-Но распинали Его не только они. Мы продолжаем это делать. Любое нарушение заповеди любви – уже Его убийство. Ведь заповедь Христа – это закон Его жизни.
-А мы так жить не можем?
-Только так и можем, но именно – жить! Наше покаяние как раз и начинается с того, что мы это признаем. Но у нас, к сожалению, есть привычка к обратному: умирать, существовать.
–Не жить?
-Именно. И мы, только раскаиваясь, сопротивляясь этому, становимся на иной – Божий путь.
Легко уловить в себе крайние степени зла. Непросто заметить неверность, непостоянство, изменчивость, холодность, равнодушие. А в распятии Христа все эти наши черты принимали участие. Безразличие, умывание рук, как у Пилата, в нашей жизни происходит постоянно. Сейчас даже поговорка появилась: «Твои проблемы». А в 60-е годы было модно говорить: «Его личное дело».
-Мы как будто вместе с Пилатом утверждаем приговор о смертной казни.
-Человека, признающего, что самое страшное в мире – убийство Иисуса Христа, другие преступления, трагедии не будут сильно удивлять. А от того, кто не понял смысл гибели Господа – от рук Его чад и больше интересуется иными событиями, пока ускользает, может быть, самый существенный момент нашей веры.
-Вот как?
-Сюда, на землю, пришли Милость и Жизнь. Но люди не позволили жить Тому, Кто прощает, поддерживает, воскрешает. Причин этому много. Например, завистливое око. Нам обидно, что «плохим» дают жизнь. Хотя самим – того же надо.
Люди никак не поймут: Голгофа – это такая точка в истории человечества, после которой жизнь на земле стала невозможна. Наступили по-настоящему последние времена. И только милость, забота, постоянное прощение Бога поддерживают наши внутренние силы. Без этого мы бы уже давно растерзали друг друга.
Святые удивлялись: как мир еще продолжает существовать? И они видели, Кто его все время поддерживает. А нам кажется, что Бог только иногда, немного помогает каждому из нас. На самом деле Он нас носит на руках. Ему не надо наказывать людей. Если Господь чуть-чуть, на секунду оставит нас Своей милостью – и от человечества ничего не останется.
Отношение Бога к людям – это постоянный труд жертвенной любви. Без особой надежды, что мы Его заметим и поблагодарим.
Мы не чувствуем ужаса Гефсиманской ночи. Предательства, отвержения людей от Христа и страдания чистого, непорочного Существа. Нам дороже то, что ближе к телу, к нашей крови.
-Хотя ближе Него – никого нет.
-И если мы это поймем, смягчится наше отношение к собственным страданиям. Главным станет вопрос: как жить на земле после Распятия Христа? Здесь предается добрейшее, благодатнейшее. И предает не кто-то, а мы сами. Как здесь жить, если знаешь, что все готовится к распаду, тлению?
-Обязательно исчезнет?
-Точнее – уйдет. И выход – только в Боге. Так как Он пришел в наш мир, чтобы испытать с нами смерть, чтобы дать нам возрождение, обновление и возможность жить. Победил смерть – и не исчез, а воскрес.
Это не выдумка, не умозрительное представление. Душу и сердце не обманешь. Смерть преодолена пасхальной радостью. Воскресение Христово все наполнило смыслом. Хотя распад продолжается, но его не стоит бояться. Он закончится, и хорошее – восстанет, худое – уйдет.
-Но мы испытываем страх смерти. И своей, и близких.
-А вот апостол Павел говорил: «для меня жизнь – Христос (блаженство, счастье – О. А.), и смерть – приобретение» (Послание Филиппийцам. 1. 21). Не прекращение существования, а уход всего нечистого, неопределенных предположений. Просветление, очищение. Возрождение в вечную жизнь.
После смерти мы встретимся лицом к лицу с любящим Христом. Счастье, которое нас здесь смутно радовало, станет совершенным. И если это принять не мечтательно, а хотя бы в какой-то степени опытно, то страх смерти отступит – и человек начнет ждать ее, как невесту.
При этом он не перестанет радоваться жизни, не будет торопиться отсюда убежать. Хотя он останется грешником, но будет осознанно жить под милостью Божией, не забывая про нее. Память смертная – это не память об ужасе.
-И горькой чаши смерти?
-Наоборот, это память о встрече, которая дает силы. И одновременно – подготовка к ней. С чем не хочется ложиться спать? Со злобой. Не хочется, чтобы тень падала на отношения с людьми. И расстаешься с ними – со словом «прощай», то есть - «прости». Я тебя прощаю, ты – меня.
Человек, который понимает, что для Христа смерть – не последний предел, начинает осознавать, что и для него самого она – не предел. И для других тоже.
В Евангелии говорится о семени, которое вырастает и приносит благие плоды. Так и семя, которое есть в каждом человеке, должно раскрыться. Хочется, чтобы еще на земле все стали великими, развили свои таланты. Чтобы проявилась гениальность каждого человека.
С Тобой, Господи, мы это на земле в какой-то степени имеем. Ты это принес. А в Вечности все обязательно будет раскрыто. И заповедь Христа «Радуйтесь!» относится ко всем сторонам нашей жизни. Особенно к той, которая нами воспринимается трагично. Христос говорит: именно тут – самая большая радость. Если человек уходит к Богу, значит, жизнь состоялась.
Беседовала Наталия ГОЛДОВСКАЯ
(Продолжение в следующем номере)