Интервью

НЕТ ЛЮДЕЙ, КОТОРЫЕ НИКОГДА НЕ ИСПЫТЫВАЛИ ОДИНОЧЕСТВА

«В дельте Волги, где уже почти нет никакой тверди, только тростник да камыш, встречаются иногда весьма загадочные персонажи, род отшельников. Судьбы их, вероятно, различаются степенью витиеватости, однако объединяет всех этих людей способность обходиться без человеческого общения, что, согласитесь, не может не вызывать определенного интереса. Ведь если внимательно присмотреться, человеческое общение и составляет самое дорогое удовольствие на земле. Впрочем, платить за него приходится и самыми большими скорбями».

Это отрывок из рассказа священника Ярослава ШИПОВА «Пеликан». Обязательно прочитайте эту историю. И летом, и осенью отец Ярослав выбирается на рыбалку в дельту Волги. Хотя рыбу не любит, сразу раздает знакомым.

-Но я и рыбалку не люблю, - неожиданно признается батюшка.
-Так почему же вы туда ездите?
-Это место, где я могу побыть один. Отпуск я вообще не беру, а уезжаю ненадолго – на пять дней между службами. В те седмицы, когда нет праздников.
Уезжаю в самые низовья Волги – практически в Каспий. И весь день нахожусь один в лодке. А вокруг – только лебеди, пеликаны, бакланы, гуси, утки, чайки, серые и белые цапли, выпи, ласточки, орланы-белохвосты и множество других птиц.
-И вы их знаете?
-Конечно.
-Вот вы говорите в рассказе, что самая большая роскошь – человеческое общение, хотя за него приходится платить.
-Правильно! За всякое удовольствие приходится платить (улыбается).
-Так как же – без общения?
-Иногда от него надо отдыхать. Общежительные монастыри так специально устроены, что человек там может и побыть один, и пообщаться.
-Что дает одиночество?
-Возможно, в общении человек как-то расходуется. Вот и в Евангелии Господь говорит: «Ты же, когда молишься, войди в комнату твою, и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне» (от Матфея. 6. 6). Святые после общения с людьми обязательно уединялись для молитвы.
У нас – не так, как у великих, а значительно проще. Но что-то подобное, видимо, и с нами происходит. Это было хорошо изучено на космонавтах. Когда их готовили к первым полетам, то подбирали двоих или троих – коммуникабельных, симпатичных друг другу, которые и на рыбалку вместе ходят, и за грибами, дружат семьями. Не ссорятся никогда.
Их посылали в космос, и оказывалось, что им не хватает возможности уединиться. Такова психологическая особенность человека. Потом это стало учитываться. Когда космонавты летают на больших станциях, то медики, психологи рекомендуют им время от времени отдыхать в отдельном отсеке – сколько кому нужно. Возможно, это надо для того, чтобы собрать то, что у человека внутри находится.
-Зачем?
-Все по той же причине: при общении мы себя тратим, рассеиваемся. И появляется духовная или душевная потребность провести внутреннюю ревизию. Когда человек остается один, он даже может ни о чем таком не думать, ничего не анализировать. Но внутри у него все успокаивается – и он снова продолжает общаться.
-Мне рассказывали про одну женщину, у которой десять детей. Она кормит их обедом – и оставляет одних. Говорит: «Я иду делать вам маму!» Запирается в комнате, обедает, отдыхает. Наконец, возвращается к детям – бодрая и спокойная.
-Вот и у священника служение – круглосуточное.
-И вы от него отдыхаете?
-Наверное. Правда, там все знают, что я священник. И я об этом помню. Только когда вокруг птицы и рыбы, ненадолго забываюсь. Могу просто смотреть на небо.
-Вы успеваете соскучиться по духовным чадам, когда уезжаете на рыбалку?
-Конечно. Сразу начинаю скучать. Прихожане все равно мне звонят. Это напоминает то, что вы сказали про маму. Священник ощущает себя не только отцом, но и матерью. У меня есть желание всех «своих» собрать и закрыть крылом. Я понимаю, что это на курицу похоже (улыбается).
-И, тем не менее, Господь говорил: «Я хотел собрать вас, как птица под крыло».
-Я понимаю, что всем им надо жить, куда-то ездить. Но ощущение такое: «Как же так? Я здесь – а они где-то?» Мне хочется, чтобы всем было тепло, хорошо – и дождь на них не капал. Хотя умом понимаю, что так не надо, это не спасительно.
-В дельте Волги знают, что вы священник. Это вас к чему-то обязывает?
-Я туда беру с собой облачение. Иногда меня просят освятить катера, корабли пограничникам, рыболовные базы.
-Значит, вы не очень-то отдыхаете?
-Все равно отдыхаю. Хотя иногда меня находят и на рыбалке. Там берегов не видно, земли почти нет. Тростники. Две лодки причалят друг к другу – и мы сидим, через борт разговариваем.
Народу в тех краях живет немного, люди разбросаны. Узнают, что приехал батюшка – и приезжают с личными вопросами: то военные, то рыбаки. Подлетает катер рыбнадзора. На нем три человека. Думаю: «Не к добру такая атака!» А им, оказывается, кто-то сказал, что тут есть священник. Приехали посоветоваться. У них дома болен человек – и не знают, кому и как молиться, какую икону купить. Вот в следующий раз повезу им икону.
-Похоже, у вас там просто дальний приход. На этот раз как отдохнули?
-Хорошо.
-Сколько часов были в одиночестве?
-Немного.
-А храмы в тех краях восстанавливаются?
-Да, но территория очень обширная, села разбросаны далеко друг от друга. Из маленькой деревеньки на берегу никуда не проедешь. Когда стоит полая вода, выбраться можно только на лодке. И люди рады, если в какой-то акватории вдруг оказывается батюшка.
Многие сейчас готовы воцерковляться, но практически это трудно сделать. Даже если они живут в селах, где есть в храмы. По работе, по службе люди не успевают туда попадать. Это пограничники, береговая охрана, рыбнадзор. Неделями они где-то мотаются. Приедут домой, передохнут – и опять уезжают. Вот и пользуются любой возможностью поговорить со священником. И правильно делают.
-Так зачем же все-таки вы ездите в дельту Волги?
-Скорее всего, отдыхать от Москвы. Была бы у меня дача, я уезжал бы туда на пару дней в неделю – и этого было бы достаточно.
Когда я улетаю в Астрахань, машину оставляю на стоянке возле аэропорта. Возвращаюсь. Поздним вечером самолет подлетает к Москве. Смотрю на Ленинградское шоссе, забитое машинами с включенными фарами. Какая тут теснота! И мне не хочется погружаться в нее.
-Вы создаете себе немножко одиночества, чтобы прийти в себя. Но бывает у людей вынужденное одиночество: нет близких. Его часто воспринимают как трагедию.
-«Нехорошо человеку одному». Наверное, нет людей, которые никогда не испытывали одиночества. Все в большей или меньшей степени страдают от него. Нам не хватает понимания. Общение не приносит радости, когда нет понимания.
Один человек рассказывал мне, что в зрелые годы рядом с ним все время находились чужие люди.
-Чужие – по душе, не понимавшие его?
-Да.
-Это испытание? Или ошибки?
-Наверное, ошибки. Мы же состоим из них и ими живем. Этот человек удивлялся: как странно все было! В молодости он не дорожил пониманием, полагая, что оно будет всегда. А его больше не было. Конечно, в семье у него все друг друга терпели ради долга: надо жить, детей воспитывать.
-Это называют «одиночеством вдвоем».
-И теперь он бы рад вернуть понимание, которое было раньше. Но одного из тех друзей – уже нет, у другой – восемь внуков, и ей не до чего.
-Прежние связи трудно восстанавливаются.
-В юности понимание почему-то не так важно, люди ищут чего-то другого. Особенно если речь идет о представителях другого пола. Вот ножки красивые – это да. Или прическа, фигура. Но прическами и фигурами одиночество не рассеивается. Оно лечится пониманием.
-А ведь мы и сейчас людьми не дорожим. Жизнь какая-то странная – на бегу. Максимум, что успеваем – поговорить по телефону. И то не со всеми.
-И получается, что пропускаем тех, кого посылает нам Бог.
-То есть сами себя обрекаем на одиночество… Вы как-то говорили, что в большом городе легче выживать одному, чем в деревне. Почему?
-В городе всегда есть хотя бы эрзац-общение. Тут много людей. Даже человек замкнутый общается с кассиром в метро или продавцом в магазине. Сельский человек тоже общается. У него в каждой деревне есть или сват, или брат. А мне там приходилось общаться только на службе и на требах. Я для местных жителей был функцией: нужен – зовут, не нужен – и ладно! Сидишь дома, крутишься по хозяйству.
-Отчасти все мы функции. Принадлежим к какому-то коллективу, занимаем какую-то должность. И когда это теряем, тоже иногда наступает одиночество: ты больше не нужен.

Но выход всегда есть. Его дает Бог.

«Лишь прямое, непосредственное общение с Господом не приносит скорбей, но для обретения такой благодати нужна вера, неколебимая никакими ветрами. Благословенна участь подвижников, достигавших таких высот: им открывалось счастье полного, безграничного всепонимания. Скорбеть приходилось разве что о своей неизбывной греховности».
Это строки из того же рассказа «Пеликан» отца Ярослава Шипова.

Беседовала Наталия ГОЛДОВСКАЯ