Откровения

ОН – И НИКТО ДРУГОЙ!

В ее родительской семье было принято читать книжки вслух. Собирались вместе. Брали обычно классику: Пушкина, Достоевского... Девочка воспитывалась на этом чтении. Но однажды отец позвал ее, подростка, в кино.

-Тогда вышла первая серия «Братьев Карамазовых» режиссера Ивана Пырьева, - вспоминает Наталья Никифоровна Львова, кандидат филологических наук, лауреат премии ЮНЕСКО «За большой личный вклад в культуру мира». - Это была моя первая встреча с православным искусством.
-А ваша семья сохраняла веру?
-Да. Мои предки со стороны отца работали в точных науках, были инженерами – начиная со времен Петра I. А мама – из терских казаков. Тех, которых в 20-х годах прошлого века выселили с Кавказа и отдали их земли чеченцам и ингушам.
Мама с папой встретились во время войны – задолго до моего рождения. Отец оборонял Ленинград, мама – Сталинград. Когда они поженились, то много лет переезжали с место на место. Как говорила мама, по приказу товарища Сталина. Потом осели в Москве.
-Но вернемся к фильму. Чем он удивил вас? Ведь обычно инсценировки классических произведений принято считать как бы вторичными.
-И это неправильно. Книги Достоевского поражали меня мощью духа. А от фильма было совсем другое впечатление.
-Интересно, какое?
-Когда читаешь Достоевского, ты не замечаешь сюжетной ткани.
-Не можешь отстраниться?
-Да, просто живешь и дышишь сочетанием слов, которые возвышают тебя к Богу. А по фильму я поняла: в его книгах – жизнь. То, что существует здесь, сейчас и всегда.
Современный человек живет в ситуации мифологизации сознания.
-Что это значит?
-Создается много мифов – политических, человеческих. Наконец, есть искусство. И все это отдаляет нас от реальности. А у Достоевского – противоположное направление: он говорит о насущном.
-Нам понятно, когда один человек посвящает себя другому. Заботится о нем, помогает ему. А вы посвятили жизнь тому, кто уже ушел из этого мира.
-Для меня Достоевский – не ушел. Он присутствует здесь, помогает растить детей, ухаживать за больными, любить людей. Ведь трудно найти человеческую любовь выше, чем у него.
Как-то Паустовский попросил Анну Григорьевну Достоевскую (Сниткину) что-нибудь сказать о солнце. И она написала: «Солнце моей жизни – Федор Михайлович Достоевский».
-Любовь всегда ведет человека к любимому. С вами как было?
-Так же. Поступила учиться на филологический факультет Московского государственного университета. Дальше кафедра истории русской литературы рекомендовала меня в аспирантуру. Покойный Василий Иванович Кулешов…
-Который писал о Пушкине?
-Да, он мне говорил: «Наталья, давай Пушкиным займемся. Зачем тебе Достоевский?» Но я была девушкой суровой. Мне это казалось сужением сферы приложения моих сил.
-Хотя на самом деле до Пушкина надо дорасти!
-И я сказала: «Или Достоевский, или никто!»
-Удивительно, как человек интуитивно умеет однажды сделать главный выбор!
-Я и Пушкина-то знала и воспринимала тогда через Достоевского. Мне важно было именно то, что сам Федор Михайлович говорил о Пушкине.
-Например?
-В его речи о поэте прозвучало такое утверждение: Россия держится на духовности женщины. И семья на ней держится вот уже лет сто. Знаете, что такое наша современная семья? Про одного своего героя Достоевский сказал: «дитя случайного семейства».
-Случайного? Необдуманного?
-И таких семей большинство. Женщина часто ищет себя вне духовных вещей, самоутверждается. И очень много теряет для саморазвития. Самое печальное, что она мало видит своих детей. Не поддерживает их, а поддерживается ими.
-Что вы имеете в виду?
-Дети дают современной женщине гораздо больше, чем она сама способна им дать. Мать опирается на ребенка, все свои несостоявшиеся мечты, планы вымещает на нем. И это неправильно.
-А как правильно?
-Уважать личность ребенка. Любить его не ради себя, как свое приложение – случайное или неслучайное, дорогое или бесплатное. Просто жить с ним. И тогда ребенок, независимо от того богатая семья или бедная, почувствует, что мать отдает ему последнее. И тогда она получает такие силы (свыше, вероятно), которые дают ей возможность жить.
Не выживать, как говорят сейчас! Мы либо живем, либо медленно умираем – уходим к своему началу, ничего не стяжав в этой жизни: ни Святого Духа, ни любви, ни радости.
Ребенок – это же не нечто мешающее нам реализоваться, а наше продолжение и любовь, милость Бога к нам. Ведь родилась же молитва, в которой женщина благодарит Бога за то, что Он сделал ее матерью семейства.
-У вас есть семья? Большая?
-Муж (он физик-ядерщик) и трое детей: два сына и дочка Маша. Она появилась, когда мы уже отчаялись иметь девочку.
-Так вы продолжили семейную традицию: вышли замуж за представителя точных наук?
-Семья – это единство духа, независимо от занятий, сферы приложения сил. Мы всегда в духе – хорошем или плохом. Это отличает нас от животных. В нашем организме есть такая биологическая функция.
Выражением духа человека является слово. Я убедилась: детям нужно духовное слово, чтение, переживание. Кстати, у нас традиция семейных чтений и теперь сохраняется, хотя моих родителей уже нет с нами.
-Царство им Небесное!
-Однажды мой старший сын спросил: «Мам, а чему мы так радуемся на новый год? Ведь люди же стареют, уходят». В первый момент я растерялась: как ответить? А потом подумала и сказала: «Понимаешь, Леша, Бог определяет времена и сроки, когда все мы придем к Нему. И мы празднуем приближение к Богу. Прошел год – и мы стали к Нему ближе. И если прожили этот год правильно, духовно, читали, размышляли, просили прощения, то радуемся, что устояли, сохранена наша жизнь».
С ребенком надо аккуратно и всегда заново думать, размышлять, говорить о жизни. Конкретно, а не абстрактно.
-А вы читаете современных писателей?
-Читаю и почитаю. Но потрясения от живого слова не испытываю. Современные авторы для меня – публицисты. В «Дневнике писателя» Достоевского рассыпаны идеи, которые они берут и развивают на примерах российской действительности.
Все-таки новое слово в литературе – большая редкость. В России – тем более, она уже сто лет бьется над его рождением. А рождается оно – в формах. Например, в форме православного искусства. Сейчас перестали преследовать и убивать за Православие. Это само по себе – новое слово.
-А от фильмов, спектаклей вы испытываете потрясение?
-Да! Вот недавно посмотрела в театре «Глас» премьеру – «Село Степанчиково и его обитатели» по Достоевскому. И действительно потрясена. Повесть эта появилась  в 60-е годы ХIХ века. Достоевский считал себя писателем, одержимым «тоской по текущему».
-То есть по настоящему?
-И в то время главного героя повести Фому Фомича Опискина воспринимали как пародию на Гоголя, его «Выбранные места из переписки с друзьями».
-Это так?
-Нет, хотя Фома все-таки был пародией – на мнения и суждения современников Достоевского. К моменту выхода повести гоголевские идеи, волновавшие умы молодежи 40-х годов, стали превращаться в трескучие фразы, оторванные от живого чувства. А слово, оторванное от духа, всегда обращается в свою противоположность.
Главный персонаж повести – профессиональный приживальщик, страстный  завистник Фома Фомич Опискин делает из высокого слова грамматическую описку.
-Потому и Опискин? Любопытно. Постановщик спектакля и исполнитель роли Фомы Никита Астахов сказал, что его герой – еще и «православный» деспот. Мы доросли уже до понимания, что и такая проблема у нас существует.
-А еще он самозваный пророк. Обитатели села Степанчикова создают из него идола – вместо утраченной Истины.
-Тоже про нас!
-И постепенно разрушают свою душу. И Фома, и остальные действующие лица спектакля произносят формально правильные (праведные!) слова. Но их суждения крайне неопределенны, размыты. А взаимоотношения показывают общую болезнь, которую Достоевский в своих «Записных книжках» называл «потерей веры в общие правила».  Люди при этом становятся богоборцами.
-Даже так?
-Происходит переориентация их сознания. Лжепророк Фома с великой страстью созидает царство лжи – как замену утраченному душевному раю.
Молодой Достоевский так определил свой творческий поиск: «Человек есть тайна. Ее надо разгадать. Я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком».
Если мы не разгадаем, что внутри нас находится Царство Небесное, то наша жизнь будет скудна, бедна, безрадостна. Именно человек и его православное сознание определяют состояние мира.
-Выходит, мы сильно лукавим, когда говорим: «Какое время – такие и люди»? Оправдываем себя.
-И еще Достоевский считал, что России свыше дано вместить в себя слово истины. И она ответственна перед всеми народами мира за его сохранение. Федор Михайлович писал: «…в России все развивается по своим собственным законам».
-Более того, я уже не раз слышала мнение, что наша страна управляется Самим Богом. Напрямую. Так говорил Клайв С. Льюс. А недавно включаю телевизор – и слышу эти слова. Их произносит какой-то иностранец и добавляет: «Иначе Россия бы не выжила!»
-И никакие мнимые и действительные враги не в силах помешать ее великой миссии. Россия – светоч мира.
-Но светоч – это, наверное, не нация в целом, а Православие, которое нам даровано Богом?
-Да. И еще: «без чистого сердца истинного полного сознания быть не может».
-А сердце очищается покаянием… Это Достоевский?
-Конечно.

Беседовала Наталия ГОЛДОВСКАЯ