Утро. Воскресенье. Возле Кутафьей башни собираются звонари. Они идут в Московский Кремль через служебный вход, мимо бывшего дворца съездов — на Соборную площадь. Никого! Только между храмами стоят часовые.
Игорь Васильевич Коновалов, старший звонарь Кремля и храма Христа Спасителя, даёт последние указания коллегам. Они поднимаются на колокольню Ивана Великого, а мы с ним направляемся к Успенскому собору. Сегодня Коновалов — дирижёр.
—Вы сейчас услышите звон XVI века, — обещает. — Его слышал Иван Грозный.
ГОЛОС РОССИИ
Колокола — это голос России. Их звон долетал от храма до храма — через дома, луга, поля. Колокола тщательно подбирали — делали подборы. А в ХХ веке наотмашь сбрасывали с колоколен, разбивали. Взрывали, рушили храмы…
Иван Великий зазвонил в Кремле после долгого перерыва 28 января 1992 года. Коновалов рассказывает:
—Господним промыслом здесь были сохранены самые тяжёлые, красивые колокола и подборы. Вы услышите сегодня «Реут». В 1622 году он был перелит из более старого «Реута» царя Василия Третьего.
—Почему колокол так называется? — спрашиваю.
—Трудно сказать. У меня по этому поводу есть своя «ересь», — шутит Игорь Васильевич. — В Австрийских Альпах, в Южной Германии, я видел село Ройте — пишется как Reute. Отливать колокола русских мастеров учили немцы. Вероятно, в Reute родился кто-то из них — Николас Беракер или Кашпер Ганус. Но может быть и не так. В Подмосковье существует посёлок Реутово, а на его гербе изображены колокол и птица…
«ВО ВСЯ ТЯЖКИЕ»
От Игоря Васильевича узнаю: звонари рождаются на Светлой Седмице. В это время всем разрешается подниматься на колокольни и звонить, звонить — создавать пасхальное настроение. А опытные мастера внимательно приглядываются к молодёжи, замечают, у кого есть склонность к высокому искусству церковного звона. Находят таланты — и начинают учить.
Между прочим, эта традиция тоже восстановилась. Игорь Коновалов руководит первой в стране школой звонарей и даже звонарской частью большого Пасхального фестиваля. Он начинается в Светлое Христово Воскресение и продолжается до дня Великой Победы. А 9 мая отмечается особым звоном — «во вся тяжкие».
На фестиваль собираются звонари со всей страны.
—Обязательно опытные, — подчёркивает Игорь Васильевич, — чтобы мы могли учиться друг у друга.
—А ведь вы как звонарь родились не в положенные сроки? — интересуюсь у Коновалова.
—Верно, — откликается он. — Тогда не было ни фестиваля, ни возможности звонить на Светлых Седмицах. До конца 40-х годов колокола молчали. Но не только советская власть запрещала колокольный звон.
—А кто ещё?
—Турки, например, когда в XV веке завоевали Константинополь, тоже заставили колокола молчать. Потому что их звон тревожит духов в воздухе.
ОСОБОЕ ВОСПИТАНИЕ
—Как же вы стали звонарём, Игорь Васильевич? — возвращаюсь к теме разговора.
—Русским православным людям важно знать о себе волю Божию — и этой воле следовать, — отвечает он. — Господь приведёт тебя туда, куда надо, и в то время, в которое нужно.
—А вы с детства были верующим?
—У нас в семье никогда не стоял вопрос, как и в Кого верить, — вспоминает мой собеседник. — Дома хранились старые иконы.
—Вы когда-то рассказывали, что в пять лет отец первый раз привёл вас в храм Василия Блаженного.
—Да, папа сделал для меня очень много. Покровский собор на Рву, или храм Василия Блаженного, — это же символ России. Куда бы вы ни прилетели, в аэропорт любой страны, всюду видите эти купола. Мой отец был инвалидом Великой Отечественной войны, домой вернулся без стопы и голени. Это несчастье случилось с ним, когда после основных сражений его часть перебросили на Дальний Восток добивать Квантунскую армию… Папа на протезе водил меня в Кремль, Исторический музей, Новодевичий монастырь, Коломенское. Каждое воскресенье. Я не гонял со сверстниками собак по дворам, не ездил на увеселительные мероприятия.
—И, похоже, не жалеете об этом?
—Нисколько. Когда учился во втором или третьем классе, мы с отцом впервые поехали в Загорск — так тогда назывался Сергиев Посад. Я не связывал название города с большевиком Загорским, — поясняет Коновалов. — Мне казалось, это что-то за горой: Загорянка, Загорье… Такое влияние на меня моего родителя с годами становилось всё понятнее. И я пошёл по его стопам: дочку и сына так же воспитывал. Между ними пять лет разницы: ей — 25 лет, ему — 20. Сын сейчас служит в рядах Российской Армии.
ЗВОНЫ
—Колокола вы любите и, мне кажется, всё про них знаете. Когда успели полюбить?
—Вначале 60-х годов вышла большая пластинка ростовских звонов, — говорит Игорь Васильевич. — А в 1978 году я приобрёл первый в жизни японский диктофончик, и мы с приятелем полезли на крышу записывать колокола Елоховского собора. Потом писали звоны Новодевичьего монастыря. У меня не было вопроса, чем заниматься, куда идти.
Правда, после школы Коновалов поучился в Московском университете, поработал в атомной промышленности.
РАЗГРЕБАЯ ЗАВАЛЫ
Приближалось тысячелетие Крещения Руси. И в 80-х годах Церкви разрешили заняться восстановлением Данилова монастыря.
—На его руинах мы и труждались по субботам, разбирая завалы, которые создала советская власть за десятилетия, — говорит Игорь Васильевич.
Народ удивлялся качеству и быстроте работ. Коновалов тоже:
—Все знали, что такое советская реставрация: на объект приходил работать молодой человек — и уже оформлял пенсию, а строительные леса ещё стояли. А тут за три-четыре года подняли целый монастырь, восстановили колокольню.
Старые колокола XVIII—начала XX века в Данилов привезли из Ярославской епархии. Тридцать лет назад они зазвонили.
—И я с несколькими нашими трудниками прилепился к колокольне, о чём не жалею, — продолжает Коновалов. — Мы торжественно отметили «тысячелетней веры пир», как писал мой замечательный друг Михаил Иванович Макаров, теперь покойный. Он звонил ещё в прежнем монастыре в прежние колокола. А над колокольней тогда кружилась стая белых голубей.
Через два года Коновалову предложили устроиться в обитель на постоянную работу — звонарём.
ПРЕЖНИЕ КОЛОКОЛА
Родные колокола Данилова монастыря в конце 30-х годов были проданы в Соединённые Штаты Америки. Они находились на башне Гарвардского университета и по выходным отзванивали время. А ещё призывали студентов на спортивные матчи.
—Было интересно получить хотя бы фотографию наших колоколов, — вспоминает Игорь Васильевич. — И кто бы мог подумать, что в 2006 году мне предложат участвовать в их возвращении!
Переговоры с Гарвардом длились почти четверть века. Наконец договорились: в России для университета отольют новые колокола — взамен Даниловских.
—Оттуда приезжали серьёзные люди: композиторы, музыкальные критики, человек 30 звонарей, — замечает Коновалов. — И когда в цеху одного завода они увидели и услышали тринадцатитонный колокол, сказали: «Это то, что нам нужно».
—Похоже, тепло вашему сердцу. Не случайно вспоминаете об этом сейчас? — спрашиваю Игоря Васильевича.
—Конечно…
ДЫХАНИЕ БОЛЬШОГО КОЛОКОЛА
Коновалов поднимается на ступени Успенского собора и медленно двигает рукой — словно раскачивает язык колокола. Низко, властно звучит первый удар «Реута».
Пение колоколов всегда начинается с дыхания самого большого из них. Именно с дыхания! Постепенно вступают остальные колокола. Кремль словно пробуждается от сна. На Соборной площади появляются люди — идут на Богослужение.
А из-за колокольни Ивана Великого восходит солнце и освящает купола кремлёвских соборов. Они вспыхивают золотом, как было много веков назад и будет после нас.
Наталия ГОЛДОВСКАЯ