-Терпел Елисей, терпел Моисей, терпел Илия, так потерплю же и я! – повторял преподобный Амвросий Оптинский.
К кому обращал он это напоминание? Возможно, не только к посетителям, но и к себе. Терпеть ему приходилось очень много.
Старец умел говорить с людьми в теплой шутливой форме. Это удивительный талант. Трудно живется на земле человеку. Но с улыбкой становится легче. Выйдет батюшка в приемную, где его ждут монахи, увидит кого-нибудь загрустившего – и тут же остановится, расскажет коротенький анекдот.
И о себе самом он писал и говорил с юмором: «Болезненные прижимки во всем теле есть, и от холоду, и от невольного голоду. …многое нельзя есть. Слабый желудок и неисправные кишки не дозволяют. Впрочем, по старой привычке, я все-таки понуждаюсь есть, хотя после и приходится большую тяготу понесть от головной боли и от рвотной доли. А кроме того и приезжие, и приходящие докучают, сидеть подолгу в хибарке скучают. Вот так мы день за день и живем, и несправедливыми слывем, в прием приходящих и приезжающих. А виновата моя немощь и неисправность перед Богом и людьми».
Покаянный, сокрушенный дух чувствуется в письме. И радость человека, живущего с Богом.
Посетители порой подолгу ждали приема. Не всегда их приводила к старцу настоящая нужда. Они могли пойти в ближайший храм, исповедоваться, причаститься – и получить утешение, душевный мир. Но людям хотелось увидеть человека преображенного, наделенного великими дарованиями. И это можно понять.
Мужчины ожидали батюшку в приемной, дверь которой открывалась внутрь скита. А женщины – в хибарке, куда входили прямо с улицы. Постепенно люди знакомились, начинали общаться. Старец выходил и коротко, но не жестко прекращал беседы:
-Народ, не разевай рот!
Часто вспоминал старец покойного Оптинского игумена – преподобного Антония. Тот говорил:
-Признак учеников Христовых – что имеют любовь между собою, а признак моих учениц – что имеют вражду и несогласие между собою.
То же самое встречал и преподобный Амвросий. Он писал: «Один толкует, что у него слабы голова и ноги, другой жалуется, что у него скорби многи, а иной объясняет, что он находится в постоянной тревоге. А ты все это слушай, да еще ответ давай…»
Иногда летом старец выходил на улицу благословлять народ. В белом балахоне, сверху – легкая меховая ряска, шапка на голове. Люди старались подольше удержать батюшку, хватали его за одежду – и ряска оставалась у кого-то в руках. А вслед ему несся чей-нибудь недовольный голос:
-Экая злоба! Прошел – и не взглянул!
Старец был совсем слаб: «…я особенно последние три недели чувствую какую-то тягу в теле, так что по утрам с трудом разламываюсь, чтобы взяться за обычное многоглаголание с посетителями; и потом так наглаголешься, что едва добредешь до кровати в час или более».
Когда он до кровати добредал, келейник отец Михаил умел хранить покой батюшки. Закрывал дверь на засов с надписью: «Просим шламбом (вероятно, «шлагбаум») не вынимать!» И никого за этот «шламбом» не пропускал.
Но приходил новый день – и снова собирались люди к старцу. Келейник докладывал:
-В хибарке вас, батюшка, ждут.
-Кто там?
-Московские, вяземские, тульские, белевские, каширские и прочие народы.
И снова начиналось «многоглаголание» старца, которое возвращало его посетителям мир, веру, здоровье, силы.
Почему и теперь так притягивает нас к себе Оптина Пустынь? В любой стране, на любом месте можно помолиться преподобному Амвросию – и получить от него помощь.
Но так хочется подышать оптинским воздухом. Постоять, посмотреть на эту красоту. Помолиться в храмах у мощей святых старцев, сказать им слова благодарности. Поучиться у батюшки Амвросия, несмотря ни на какие невзгоды и испытания, «жить – не тужить, никогда не унывать, никого не осуждать, никому не досаждать». И доброй шуткой освещать будни.
10 июля – обретение мощей преподобного Амвросия Оптинского, чудотворца