Семнадцатый псалом составляет неотъемлемую часть Псалтири — и в то же время полностью входит во Вторую книгу царств (2 Цар. 22). Вероятно, он был важной вехой не только в жизни самого пророка Давида, но и всего Израиля. Так что псалом этот можно отнести к числу исторических.
Даже надписание его воспринимается не как название, а как содержание: В конец, отроку Господню Давиду, яже глагола Господеви словеса песни сея, в день, воньже избави его Господь от руки всех враг его, и из руки Саули, и рече (1). Во Второй книге царств это передано так: «И воспел Давид песнь Господу в день, когда Господь избавил его от руки всех врагов его и от руки Саула, и сказал…»
А дальше идёт двоеточие — и начинается чудная песнь: Возлюблю Тя, Господи, крепосте моя (2). С самого начала звучит торжественный обет Богу: Возлюблю Тя, Господи. Никогда душа Давида не колебалась в вере. Но пророк чувствует: он не осуществил до конца основного в жизни, как и любой человек, облачённый в бренную природу. Что это — основное? Возлюбить Бога всей душой, всем помышлением своим, всей крепостью, телесной силой (см. Втор. 6. 4—5).
Какое чудо — так возлюбить Бога! Многие святые старались исполнить эту заповедь, а сердце говорило им: «Нет, ты ещё не возлюбил Бога так, чтобы в твоём сердце не было никого и ничего, кроме Него». И они духовно сокрушались.
Возлюблю — обещание на будущее. И нам, читающим Псалтирь, понятна потребность пророка Давида дать такой священный обет.
А дальше видим объяснение, что породило этот возглас: Господь — крепосте моя. В самые тяжкие моменты Бог всегда приходил на помощь Давиду. Казалось бы, всё ускользало, уже опереться не на что, нет сил, не справляется разум, окружающая среда готова поглотить, но пророк взывал к Господу — и преодолевал кризисное состояние.
Этот опыт стал достоянием и утверждением жизни Давида: Господь утверждение мое и прибежище мое, и Избавитель мой, Бог мой, Помощник мой, и уповаю на Него, Защититель мой, и рог спасения моего, и Заступник мой (3). Пророк перечисляет, Кем всегда был для него Создатель: Избавителем, Помощником, Защитником, Заступником. И это нам ясно. А что значит — рог спасения моего?
В переносном храме — скинии — к стенам алтаря были прикреплены два рога. И если человек, обречённый на гибель, даже осуждённый обществом как преступник, проникал в храм и цеплялся за рог, никто не смел его тронуть: он находился под защитой Самого Бога. Вот как надёжен рог спасения!
Пророк Давид уверен: Хваля призову Господа и от враг моих спасуся (4). Он призывает Бога, прославляя Его, и знает: Творец всегда спасёт от врагов Своего верного служителя.
И псалмопевец перечисляет испытания, которые ему пришлось пройти: Одержаша мя болезни смертныя, и потоцы беззакония смятоша мя, болезни адовы обыдоша мя, предвариша мя сети смертныя (5—6).
Давида преследовал царь Саул — и каждый шаг пророка был сопряжён со смертельной опасностью: одержаша мя болезни смертныя. Путь Давида — болезненный, в любой день его могли пленить, предать на позорную смерть. Конечно, Давид имел обетование Божие, был помазан в пророка, одарён духовными силами, но народ ещё не утвердил его царём.
Скитания Давида длились долго. Чтобы укрыться от опасности, он даже пересекал границу Израильского царства.
Пророк говорит: болезни адовы обыдоша мя. Болезнь адова — это когда жизненные силы истощаются, человек изнемогает, словно стоит у порога смерти. А мы знаем, что в ад — шеол — после кончины попадали все люди, даже великие праведники, патриархи. Там нет Бога, тьма, полузабытьё.
Болезни адовы обыдоша — окружили его. Иногда на поле сражения войска со всех сторон обходят противника — и тем самым обрекают на верную гибель. Так и Давид ощущает себя в плотном кольце, он готов к страшной развязке, боли и аду: предвариша мя (уже готовы мне) сети смертныя.
И внегда скорбети ми, призвах Господа, и к Богу моему воззвах, услыша от храма святаго Своего глас мой, и вопль мой пред Ним внидет во уши Его (7). Мы не раз замечали в псалмах, как в самых сложных ситуациях, когда, кажется, уже нет никакого выхода, пророк Давид не терял присутствия духа. Сокровищем его души оставался Господь, и он проявлял верность Ему — до смерти. Готовился к ней, но был духовно утверждён в Боге: и внегда скорбети ми (когда скорбел), призвах Господа, и к Богу моему воззвах.
В минуты большой опасности молитва вдруг поднимается, как волна, — и человек потом даже удивляется, откуда у него взялись силы. Вот и Давид не только призвал Бога, а воззвал к Нему. Пророк почувствовал: его вопль дошёл до Создателя: услыша от храма святаго Своего глас мой, и вопль мой пред Ним внидет во уши Его.
Люди святой жизни имеют духовный опыт и понимают, когда их молитва достигает цели, принимается Богом. И сразу всё меняется: смертельная угроза отступает.
Христос сказал в Евангелии, что Дух Святой дышит, где хочет (см. Ин. 3. 8). Давид воспел гимн, который могли воспеть только ангелы и архангелы. Интересно, что на этом завершаются словеса песни сея, о которых говорится в заглавии псалма. Песнь пророка торжественна, трагична, наполнена глубоким духовным сокрушением.
Как же стоится псалом дальше? Неожиданно появляется новая тема, хотя намёк на неё уже сделан: услыша от храма святаго Своего глас мой, и вопль мой пред Ним внидет во уши Его. Очень важно почувствовать эту границу, связь дальнейшего — с первой частью псалма.
И подвижеся, и трепетна бысть земля, и основания гор смятошася и подвигошася, яко прогневася на ня Бог (8). Когда бы я ни читал Псалтирь, эти слова всегда удивляли меня. В них чувствуется необычайная мистическая глубина, явлены события, происходящие в невидимых, непостижимых, запредельных пространствах, недоступных нашему пониманию. И в последнее время я склонился к мысли, что это было явление Бога пророку Давиду.
Возможно, такое предположение покажется дерзновенным, никто из толковников так не считал. Но если сравнить описания пророка Давида с тем, что сказано о Богоявлении у других пророков, заметно много схожего.
Давид только что пережил тяжкие испытания. Нечто подобное происходило с пророком Илиёй. В народе тогда распространилось язычество, все пророки были истреблены или изгнаны. Илия остался один, бежал от смерти. И на горе Хорив Господь явился ему. А началось это с сильной бури и грома (см. 3 Цар. 19. 11—12).
Пророк Наум открывал: «Горы трясутся пред Ним, и холмы тают, и земля колеблется пред лицем Его, и вселенная, и все живущие в ней. Пред негодованием Его кто устоит? И кто стерпит пламя гнева Его? Гнев Его разливается, как огонь; скалы распадаются пред Ним» (Наум. 1. 5-6).
И у Давида отмечено землетрясение — трепетна бысть земля, перемещение оснований гор — основания гор смятошася и подвигошася, потому что Бог прогневался — прогневася на ня.
Здесь основа материального мира открывается, какой была создана при творении. Это говорит о явном присутствии Божественной славы и силы. «Когда Ты совершал страшные дела, нами неожиданные, и нисходил, — горы таяли от лица Твоего», — говорил пророк Исаия (Ис. 64. 3).
Каждый человек, которому являлся Господь, описывал это по-своему. У Давида особый, яркий, образный язык: Взыде дым гневом Его, и огнь от лица Его воспламенится, углие возгореся от Него (9). Восходит дым, пылает необыкновенный огонь, как будто уголь раскалился, набрал внутренний жар. И всё меняется вокруг.
Эти слова — как прелюдия. А дальше словно поднимается занавес, и начинается действие: И приклони небеса, и сниде, и мрак под ногама Его (10). По духу, смыслу это явление Бога. И Давид рисует его так, как это ему доступно: небеса приклонились к земле, Господь сходит вниз, а под ногами Его мрак.
И взыде на Херувимы, и лете, лете на крилу ветренню (11). Бог поднимается на херувимов — и летит на крыле ветра. Потрясающий образ! Как может Создатель взойти на херувимов — взыде на Херувимы? Это невообразимо. Но пророк Давид изображает такую картину: Бог взошёл — и летит на крилу ветренню. А пределы ветра — пределы вселенной.
Как же хорошо сказал Пушкин:
Ветер, ветер! Ты могуч,
Ты гоняешь стаи туч,
Ты волнуешь сине море,
Всюду веешь на просторе,
Не боишься никого,
Кроме Бога одного.
Херувимским крыльям нужна опора, чтобы они проявили свою мощь. И ветер поддерживает их, ускоряет движение.
А теперь вспомним: когда произошло сошествие Святого Духа на апостолов, тоже был шум, как от сильного ветра (см. Деян. 2. 2). И в псалме Давид говорит, что Господь взошёл на херувимов — и летит на крыле ветра. Согласитесь, эти моменты созвучны. Конечно же, у пророка Давида тут мистическое созерцание Господа, которое можно назвать Богоявлением.
И положи тму закров Свой, окрест Его селение Его, темна вода во облацех воздушных (12). Вселенная так велика, что мы измеряем её миллионами световых лет. Наше воображение не может этого охватить. Закров — всё живущее под кровом Всевышнего, мироздание Божие.
Место обитания Бога — селение Его — закрыто от всякого разумного ока, даже чинов ангельских и архангельских: положи тму закров Свой. Тьма, словно штора, окружает область бытия, лежит вокруг — окрест Его. Хотя нам открыто, что за нею Бог пребывает в неприступном свете.
И тут Давид берёт сравнение из нашей земной природы. Вода прозрачна и отражает свет. Но когда она собирается в облака, то становится тёмной: темна вода во облацех воздушных, — и не пропускает солнечные лучи.
Природа стыдится Бога, не терпит Его приближения. И происходит что-то вроде реакции самозащиты: вода становится покрывалом, чтобы земля окончательно не растаяла.
Но перед сиянием Божиим исчезают облака: От облистания пред Ним облацы проидоша, град и углие огненное (13). Природа меняется: как будто возвращается к первозданному хаосу, который был до сотворения земли. Открываются град и углие огненное — куски льда и раскалённые угли. А они несовместимы.
И в Откровении Иоанна Богослова сказано: при кончине мира всё будет иметь другой вид (см. Ап. 21. 1).
Когда материальная природа изменилась, с небес загремел голос Создателя: И возгреме с Небесе Господь и Вышний даде глас Свой (14). Творец произнёс слово — и, как пережил пророк: Низпосла стрелы и разгна я, и молнии умножи и смяте я (15). Господь послал стрелы, молнии — и разогнал град и огненные угли.
В момент явления Бога вселенная, всё творение переживает мощные катаклизмы: И явишася источницы воднии, и открышася основания вселенныя, от запрещения Твоего, Господи, от дохновения духа гнева Твоего (16).
Когда Бог творил наш мир, Он сказал: «да соберётся вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша» (Быт. 1. 9). И вода собралась в реки, озёра, моря. А тут источники воды становятся видны — как некое знамение явления Божия: явишася источницы воднии.
По слову Господа, на земле сначала возник свет, потом среди воды образовалась твердь (см Быт. 1. 3, 6). И в псалме перед лицом Божиим снова открышася основания вселенныя. Всё это произошло от запрещения (повеления) Твоего, Господи, от дохновения (дыхания) духа гнева Твоего.
Явление Бога навсегда возродило Давида. Дальше по тексту будет видно, что сама его природа переплавилась, стала более богомистичной. И пророк мог проповедовать Бога, нести людям знание о Его святой воле.
Из житий святых подвижников — от Антония Великого до нашего современника старца Паисия Святогорца — мы знаем: чем сильнее были у них искушения, тем больше Господь окрылял людей, благоволил к ним. Подвижники проявляли необыкновенную силу веры, духа — и Бог не молчал, Он вознаграждал их особыми откровениями, покровительством, присутствием в жизни.
Пророк Давид терпел гонения, непонимание, поношения. И за страдания, готовность принять смерть Бог открывает ему, что Он Своим Всемогуществом никогда не оставлял и не оставит Давида.
Мистика — это то, что может открыть только Господь. Семнадцатый псалом — мистический и исторический одновременно. Первая часть его — как чудная песнь. Она была известна народу и озаряла его духовно-религиозную жизнь. Да и весь псалом вдохновенен, в нём раскрылись великие таланты пророка Давида — поэтические, духовно-прозрительные.
Протоиерей Георгий БРЕЕВ
(Продолжение следует)