В конец, Идифуму, песнь Давиду, 38 (1), — так назван этот псалом. Толковники единодушно считают, что тут дано указание Идифуму — руководителю хора: исполнять песнь надо в конце Богослужения.
Псалом — покаянный, а подлинное покаяние — всегда преображение ума. Оно требует большой сердечной и духовной глубины.
С первых слов видно: пророк Давид сосредоточенно стоит перед Богом: Рех: сохраню пути моя, еже не согрешати ми языком моим: положих устом моим хранило, внегда востати грешному предо мною (2). Я сказал: сохраню пути мои, чтобы не согрешать мне языком: положу устам моим хранение, когда станет грешник передо мной.
У нашего разума есть Божественная способность передавать, казалось бы, невыразимые состояния. И здесь пророк открывает глубину человеческой природы: мы можем обращаться к себе, требовать и даже определять свои действия.
Давид внутренне даёт слово: рех. Это не обет, а обязательство: сохраню пути моя. Пророк видит, сколько промахов делает. Его решения, намерения уходят в пустоту из-за того, что к их выполнению не была приложена воля. А когда воля прилагается, слово становится гарантом: всё будет сделано.
Человек выбирает, чему он будет духовно следовать: пути моя. Так образно они называются на пророческом языке. Каково намерение Давида? Царь и пророк не хочет грешить языком: еже не согрешати ми языком моим.
Слово — воплощённая мысль. Через него в мире осуществляются идеи: наше стремление к Богу, человеку, делу. По природе мы двойственны: духовны и материальны. И не должны произносить слова, не понимая их смысла, не исследуя, для чего говорим.
Пророк Давид опытно познал: язык может принести и добро, и беду. Не согрешать языком — значит быть духовно собранным. Трезвение ума в том и состоит, что в людях исчезает раздвоенность — в самом высоком смысле: они произносят слово и готовы исполнить.
Язык — небольшой орган, но от него происходит большое зло. Это отметил апостол Иаков и добавил: «Им благословляем Бога и Отца, и им проклинаем человеков, сотворённых по подобию Божию» (см. Иак. 3: 5—9).
Святые сравнивали язык с открытой форточкой. В мороз натопят дом, а через неё — тепло уйдёт. Если человек обуздывает свой язык, он начинает преуспевать в духовном совершенствовании.
Людям дана свобода. И Господь предупреждает нас в Евангелии: «от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься» (см. Мф. 12: 37). Хорошее, доброе слово может одухотворить, очистить, наполнить душу светом. Пророк Давид понимал: духовная жизнь начинается, когда человек знает меру словам, умеет сдержаться, не говорить лишнего, промолчать. Он положил хранение устам: положих устом моим хранило.
Хранило останавливает, удерживает язык от произвола. И мы в молитвах просим о том же: «Положи, Господи, хранение устом моим…» Ведь они легко становятся праздными, лукавыми, богопротивными.
Но псалмопевец добавляет: доколе перед ним стоит грешник — внегда востати грешному предо мною. У Давида много недоброжелателей, его ругают, унижают. Конечно, как царь он мог применить власть и силой остановить любую попытку возразить ему. Но пророк заранее приготовил себя к иному и удерживает ненужное слово. Почему?
Это был трудный момент в жизни Давида. Против него восстал сын Авессалом, склонил на свою сторону множество людей, был готов захватить царский дом и, возможно, сместить отца с престола.
Давид принял мудрое решение: вместе с близкими людьми он покинул Иерусалим. И на пути настал момент востати грешному перед ним. Человек по имени Семей начал ругать царя и даже швырять в него камнями. Военачальники хотели убить Семея, но Давид сказал: «оставьте его, пусть злословит, ибо Господь повелел ему; может быть, Господь призрит на уничижение моё, и воздаст мне Господь благостью за теперешнее его злословие» (см. 2 Цар. 16: 5—13).
Крики Семея помогли Давиду мысленно вернуться к его собственному тяжкому греху в отношении военачальника Урии. Царь взял себе его жену, а этого преданного воина послал на смерть.
Давид понял: сейчас он получает воздаяние за своё преступление: Онемех и смирихся, и умолчах от благ, и болезнь моя обновися (3). Онемел и смирился и замолк, лишившись благ, и болезнь моя вернулась ко мне.
Пророк увидел себя преступником — и у него началось такое сильное раскаяние, что он онемел: онемех. Принял поношение (вот в чём его высота!), промолчал, смирился. Забыл высокое царское достоинство: умолчах от благ — умолчал о том добром, что у него было. И в нём возобновилась — обновися болезнь: вспомнилось скорбное переживание.
А дальше — согрелось сердце, в поучении возгорелся огонь: Согреяся сердце мое во мне, и в поучении моем разгорится огнь (4). Произошла духовная перемена. Давид убедился: всё идёт от Бога, это Его наказующая рука. Господь любит Своего пророка, но хочет смирить до конца.
Давид принял это — и сердце в нём согрелось, увидело тот тяжкий грех и теперешнее состояние. Пророческим духом он узнал, что такое человеческая жизнь. Один неправильный шаг — и зачёркнуто всё, чего ты достиг. Остаётся единственный выход — покаяние. Если Господь простит, то вместо скорби появится радость. Боязнь, предчувствие беды уйдут — и человек ощутит Божественный покров.
Царь Давид как бы заново увидел происходящее. Сын восстал на него, готов убить. Сам он стоит перед Творцом как преступник. Так что же вся его жизнь? И он говорит: Глаголах языком моим: скажи ми, Господи, кончину мою и число дней моих, кое есть? Да разумею, что лишаюся аз? (4—5). Скажи мне, Господи, время кончины моей и число дней моих. Что такое земной путь человека? Он важен, но перед лицом вечности не имеет особой цены. Давид постиг суть жизни, но ему ещё не открыто, где его конец. А конец — всему венец.
Пророк хочет понять, чего он реально стоит и чего лишится, если умрёт: Да разумею, что лишаюся аз? Жизнь наполнена скорбью, выхода не видно. Что же его спасёт?
Се пяди положил еси дни моя, и состав мой яко ничтоже пред Тобою, обаче всяческая суета всяк человек живый (6). Какое интересное сравнение! Пядь — это стопа. Человек прошёл по песку — и остались следы. Потом подул ветер, начался дождь — и следы исчезли. Жизнь измеряется этими пядями, ими положил еси дни моя — определил мои дни Господь.
И состав — то, из чего состоит жизнь, ничто перед Богом — ничтоже пред Тобою.
Подлинно суетой является всякий человек: обаче всяческая суета всяк человек живый. Здесь пророк обобщает личный опыт и переносит на остальных людей: все мы предаёмся суете — пустым, бесплодным делам. Давид это прозревает и исповедует Богу.
Сколько в нашей жизни найдётся моментов, когда мы жили по-настоящему, так, как были бы должны? Очень мало. Годы проходят в забывчивости, потерянности, неопределённости, бессмысленности. И только когда в нас открывается духовный разум, мы понимаем: вот подлинная жизнь.
Убо образом ходит человек, обаче всуе мятется: сокровищствует, и не весть, кому соберет я (7). Подобно образу ходит человек. Какому? Пророк называет образом наше представление о себе, мире — расплывчатое, обманчивое, воображаемое.
Потеря духовности приводит к тому, что люди прибегают к выдумкам, строят мифы, неверные теории об устройстве мира. Они ищут основу жизни, которая, конечно же, есть, но заблудившийся разум способен только обманывать, создавать идолов — и не видит истины.
Человек обретает смысл в том, что начинает копить богатства — сокровищствует. Но не знает, кому соберёт их: и не весть, кому соберет я. Давид был царём и видел, сколько трофеев приносили с войны: золото, серебро, драгоценные камни оседали в казне. Правители были очень богаты. Но Давид твёрдо уверен: такое собирательство — ошибочно. Неизвестно, кому потом всё это достанется.
И ныне кто терпение мое, не Господь ли? И состав мой от Тебе есть (8). Как бы ни складывалась наша жизнь, в ней всегда присутствует ожидание. То, к чему мы стремимся, даётся нам не сразу. Приходится трудиться, надеяться, проявлять терпение. А у царя — особые планы.
Давид видит, насколько приземлён и суетен человек. Его желания — как прах: то появляются, то исчезают. Но пророк уже имел в себе постоянство и убеждённость: что бы ни происходило, смысл жизни неизменен — всегда быть с Богом. Ради этого он готов на терпение мое — переносить вполне заслуженные испытания, неудачи. Кто ныне воздвигал их на него? Пророк спрашивает: не Господь ли? Конечно, Господь.
И то, из чего будет дальше состоять жизнь — состав мой, тоже зависит от Бога: от Тебе есть.
От всех беззаконий моих избави мя, поношение безумному дал мя еси (9). Давид сознаёт: это испытание столкнуло его лицом к лицу с теми, кого Господь послал уничижить Своего пророка. И он молится об избавлении от всех беззаконий моих, которые до того распространились, что люди, лишённые разума, ругали и оскорбляли царя: поношение безумному дал мя еси.
Давид снова повторяет: Онемех и не отверзох уст моих, яко Ты сотворил еси (10). Он онемел, не открывал уста, не произносил ни слова. Его спасает благодатный дух пророчества, который открывает ему причины того, что с ним происходит: яко Ты сотворил еси. Всё от Господа.
Отстави от мене раны Твоя: от крепости бо руки Твоея аз исчезох (11). Он опять молится Богу, просит больше не ранить его: отстави от мене раны Твоя. Говорит, что его физические и духовные силы истрачены, он не может больше выносить эту тяжесть Божией руки: от крепости бо руки Твоея аз исчезох (я исчезаю, умираю).
Во обличениих о беззаконии наказал еси человека и истаял еси, яко паучину, душу его: обаче всуе всяк человек (12). Обличая в беззакониях, наказал человека. Господь не хочет, чтобы грешник окончательно погиб. И если он сам не останавливается, не исправляет жизнь, Бог посылает ему испытания: скорби, болезни, нападение ближних. А когда согрешают целые народы, воздвигает войны, бедствия.
Господь избирает такие меры, чтобы были истощены все плотские, природные силы людей — и они начали прозревать духовный мир. Не только созерцать, но даже видеть.
Это было дано святым. И преподобные всегда боялись потерять такое состояние. Когда они испытывали беспомощность, в них проявляла себя могучая благодать Божия.
Давид это знает: его душевные силы настолько утончены — истаял еси… душу его, что их можно сравнить с паутиной — яко паучину. Паутина иногда занимает большую площадь, но её можно легко подцепить и смять одним пальцем.
Вот и жизнь готова оборваться в любой момент. Но люди не задумываются об этом, предаются суетным, пустым устремлениям: обаче всуе всяк человек.
Услыши молитву мою, Господи, и моление мое внуши, слез моих не премолчи: яко пресельник аз есмь у Тебе и пришлец, якоже вси отцы мои (13). Пророк и царь просит, чтобы Господь принял его покаянное моление, идущее из глубины души. Мы совершаем молитву — и потом занимаемся другими делами. А моление — это постоянное внутреннее стояние перед Богом. К нему Давид прилагает все силы, обо всём забывает — и наконец чувствует: в душе наступила свобода. Ум открылся и пришло понимание: Бог простил ему тяжкое преступление.
Пророк взывает к Господу: научи меня молиться — моление мое внуши, не молчи, видя слёзы раскаяния — слез моих не премолчи.
Святые отцы уверяют: покаянные слезы драгоценнее всего перед Создателем. Есть даже такая притча: стал человек перед Богом, а никаких добрых дел у него нет. Только одну покаянную слезу принёс ангел-хранитель. И Господь сказал:
— Ради этой слезы помилую грешника.
Бог сотворил людей и дал им заповедь: «плодитесь, и размножайтесь, и наполняйте землю» (Быт. 2: 28). Постепенно происходило расселение народов. Они осваивали новые места, строили дома, рожали детей. Но всё равно чувствовали себя пришельцами. Что-нибудь происходило — и надо было переселяться, начинать всё сначала.
Это испытал даже такой праведник, как Авраам. Господь вывел его из отечества, чтобы через него открыть новый завет с человечеством. И Авраам говорил Богу: «Я пришелец у Тебя!» (см. Быт. 12: 1—9).
Когда теряется духовная близость с Богом, человек тоже переживает это как некое скитальчество. Давид сравнивает себя с праотцами: яко пресельник (переселенец) аз есмь у Тебе и пришлец (пришелец), как и они: якоже вси отцы мои.
Ослаби ми, да почию, прежде даже не отъиду, и ктому не буду (14). И последняя просьба псалмопевца к Господу: ослабь тяжесть, скорбь, недоумение, страхи. Пусть они исчезнут, и в душе наступит спокойствие, мир: почию.
Его страдания были так сильны, что он ощущал себя на грани жизни и смерти. Поэтому добавлял: сделай это до того, как я умру — прежде даже не отъиду.
Псалом открывает нам глубокую духовную жизнь пророка и царя Давида — не статичную, а в движении, исканиях. Он понимает, что не может переносить испытания без Божией поддержки. А поддержку люди чувствуют, когда Господь прощает им грехи и беззакония. Пророк просит помиловать его прежде, чем он уйдёт из этого мира. И Бог слышит его.
Протоиерей Георгий БРЕЕВ
От редакции: Протоиерей Георгий Бреев родился 8 января — в праздник Собора Пресвятой Богородицы. Всю жизнь он чувствует покров Царицы Небесной и благодарит Её за помощь, заступление.
На иконе Собора Пресвятой Богородицы изображён и праотец Пречистой — царь и пророк Давид, бывший прообразом Христа. Святые, в день торжества которых мы родились, всегда заботятся о нас. И мы, даже не зная об этом, принимаем от них духовные дары. Отец Георгий получил от пророка Давида особую любовь к псалмам, их понимание. И делится с другими этим сокровищем — к нашей общей радости.
Поздравляем отца Георгия с днём рождения, желаем ему долгих лет, плодотворных трудов во славу Божию — и на благо людям!