Священник и писатель Ярослав ШИПОВ – прекрасный рассказчик. Много знает, обо всем говорит интересно. Но интереснее всего – об охоте.
Впервые он отправился на неё в восемнадцать лет с простеньким ружьём. И сразу прилетел в Республику Коми.
-АН-2 высадил меня на поляну, – вспоминает батюшка. – Аэрофлотовец, командовавший «аэропортом», спросил: «Турист?» — «Нет», — говорю. «Журналист?» — «Нет». «Геолог?» — «Нет». «Что – охотник?» — «Да». «Так бы сразу и сказал! Тебе надо как-то до Клима добираться… Тут километров семьдесят пять вверх по реке».
-Семьдесят пять?! И долго пришлось идти?
-Предполагал пройти дня за три. Надо принять во внимание, что мои старшие братья, увлекавшиеся чрезвычайно популярным в те времена «диким» туризмом, неоднократно брали меня с собой в длительные походы. И потому перспектива трехдневного шествия с тяжелым рюкзаком вдоль таежной реки меня нисколько не смущала. Тем более, что аэрофлотовец обещал по пути охотничьи избушки, пригодные для ночлега. Я и пошел. Однако идти пришлось недолго: местный житель, направлявшийся на моторке вверх по реке, подобрал меня и в тот же вечер я оказался у Клима.
Я приехал туда в сентябре, приближалась северная зима. Клим был промысловиком, занимался своими делами: приводил в порядок капканы, ловушки. А я охотился, добывая дичь для пропитания. По ночам мы вместе ловили рыбу, утром солили ее: у Клима была большая семья – десять ребятишек, вот на зиму рыбу и заготовляли. Жизнь была достойная, мужская…
-Чем вам так дорога охота?
-Для меня это, наверное, самое сильное из того, что привязывает к земной жизни. Вероятно, после изгнания людей из Рая охотничий азарт был дан мужчине – как инстинкт. Раз был дан инстинкт продолжения рода, то этот род надо было чем-то кормить. А без азарта за птицей или мамонтом с камнем в руках не побегаешь.
Охота требует огромного терпения (она его развивает): ждать приходится долго, в любую погоду, в любых условиях. Когда дождь, мороз.
-И под ногами течет?
-И в сапоги ледяной воды налилось.
-Да, без азарта, похоже, никак.
-Сам по себе он не является плохим качеством. Но сейчас чаще всего реализуется в неестественных формах: игровая зависимость (казино, автоматы, карточные и компьютерные игры), неудержимое стремление к обогащению, добывание алкоголя или наркотиков… А вот реализация азарта в охоте мне представляется естественной, здоровой.
Когда человек вступает с ружьём в мир дикой природы, ему открывается её красота, вся гармония сложнейших взаимоотношений живых существ. И этот мир принимает человека. Там так всё устроено, что птицы едят червяков, лисы – птиц.
-А звери понимают, что человек собирается их кушать?
-Понимают и нормально к этому относятся. Они очень хорошо знают человека, знают, что он самый грозный. И умеют от него уклоняться. Скажем, даже молоденькие птицы, только ставшие на крыло, чувствуют расстояние выстрела.
Охотничье ружье с гладким стволом бьет недалеко. Поэтому охотнику нужно очень хорошо знать жизнь животных, чтобы суметь к ним приблизиться.
Другое дело, что в нынешние не охотничьи, а убойные, времена на руках много оружия нарезного, боевого. Карабин с оптическим прицелом, с прицелом ночного видения бьет на сотни метров.
-А разве с таким оружием можно охотиться?
-Сейчас настоящая охота, к сожалению, почти исчезла. Мне как-то довелось, уже священником, навестить зимой знакомого егеря под Москвой. Мы с ним пили чай, а потом вышли на крыльцо. Слышу – кругом стрельба. Спрашиваю: «Как так? У тебя в хозяйстве есть кто-нибудь, кроме меня?» Отвечает: «Ни одного охотника». – «А стрельба откуда?» – «Тут вокруг коттеджные поселки, все вооружены до зубов». Спрашиваю: «А куда ж они стреляют?» – «Куда угодно. Могут кататься на снегоходах и палить по всему живому – воронам, галкам».
Это уже не охотники. Их и называют пулеметчиками. Они воспитаны на принципе «бери от жизни всё». Для них пальба – род развлечения.
-Даже не азарт?
-Какой там азарт! Выпили – и начинают стрелять. Палят по мишени и не учитывают, что пуля через несколько километров может куда-то попасть.
Нынешние егеря в один голос жалуются, что настоящие охотники моложе пятидесяти лет почти не встречаются. Это уже пулеметчики, стрелки, которые приезжают в охотхозяйство с полным багажником вооружения. И даже следы зверей и птиц читать не умеют.
-Настоящий охотник должен уметь?
-А как же! По следу можно определить, куда, например, шел заяц: на жировку (кормёжку – прим.) или возвращался с неё.
-В чём разница?
-Расстояние между следами меняется, и сам следок другой – более благостный. Заяц живёт оседло. Где-то он поел, яблоню в саду погрыз или озимые, потом спокойно отправляется на лёжку.
Выбирает себе место под какой-нибудь маленькой ёлочкой на лесной опушке. Со стороны он закрыт, а сам видит достаточно далеко. Прежде чем там залечь, заяц пробежит вперед, потом по своему же следу – назад, чтобы запутать тех, кто будет его преследовать: собаку, волка, лису. Потом он прыгает в сторону метров на пять.
-Олимпиец!
-Преследователи будут разбирать эти следы в поле его зрения. Такое «умное» существо, как собака…
-Заходит в тупик?
-Нет, она пойдёт точно по следу: вперёд, назад… Если заяц четыре раза пробежит, и собака будет четыре раза бегать туда, сюда, но всё распутает.
Заяц смотрит и понимает, с какой скоростью будет двигаться собака. Он лежит до последнего – и убегает от неё, когда она приблизится на опасное расстояние. От собаки зайчик летит, как теннисный мяч: сплошная белая полоса. По дороге он ещё напрыгает, следов напутает. Собака до этого места дойдёт с лаем – и замолкнет: начнёт следы распутывать. А заяц отдыхает. Наконец собака распутала, залаяла – и заяц снова полетел.
-Красиво, наверное!
-Охотник стоит, слушает. Заяц делает примерно километровый круг – совершенно спокойно. И когда собака лает где-то далеко-далеко, почти не слышно, как говорят, «сходит со слуха», – охотник понимает, что заяц-то уже совсем рядом.
Дикие звери и птицы совсем не беззащитны. Они умеют и укрыться, и спрятаться, и обмануть. И это их отличает от тех животных и птиц, которых выращивают на фермах.
-Их легко возьмёшь голыми руками?
-Да, они не могут сопротивляться. Их вырастили, превратили в бифштексы и положили на тарелочки. А охотник отходил семь часов – и рябчика принес.
-А как относиться к тому, что это всё-таки убийство?
-Бог благословил людей есть мясо. И как его съесть без убийства животных?
-Хороший вопрос!
-Это абстрактные гуманисты считают охотников убийцами. Люди, которые этой позиции придерживаются, скорее всего, на эту тему мало думали. Во всяком случае, практика показывает, что сами они довольно часто бывают жестокими. В отличие от охотников, которые, как правило, люди добросердечные.
Между прочим, охотниками были Тургенев, Аксаков, Чехов, Бунин, Лесков, Пришвин, Нагибин, Казаков… А ещё поэты Некрасов, Алексей Толстой, художники Левитан, Перов, Шишкин, Коровин…
-Священникам разрешено охотиться?
-Письменных указаний о том, что священник не может охотиться, очень немного. Они относятся в основном к средним векам, когда охота была развлечением, барской забавой – на конях, с собаками. Невозможно представить себе архиереев или священников вот так на конях: панагии и кресты развеваются, в руках ружья…
-А если священнику надо добыть пищу? Когда вас рукополагали, вам запретили охотиться?
— Это был голодный 1991 год, денег в районе – ни копейки. Вызвали меня на епархиальное собрание, а приход не смог раздобыть денег даже на билет в общем вагоне. Через год в такой же ситуации раздобыли – но лишь на дорогу в один конец. Обратно меня отправляли городские священники – у них хоть какие-то деньжата водились. И архиерей сказал: «Если есть будет нечего, стреляй».
-Вы ведь служили в деревне, в Вологодской епархии?
-Верно. Со временем, однако, жить стало полегче, а уж когда вернулся в Москву, расстался с оружием. Хотя бывал у старых приятелей-охотников, даже крестил некоторых из них.
Это ещё одна сторона охоты: возникают отношения с людьми. В будни все мы на работе, у всех дела. А тут можно встретиться.
-Среди ваших духовных чад есть охотники?
-Да, и сын охотник. Добывают они крайне мало, но столько рассказывают, когда приезжают с охоты! Что видели, слышали, пережили, как было интересно.
-Весной открывается охотничий сезон, а в это время идет, положим, Великий Пост.
-И поначалу охотники подходили ко мне с вопросом: «Батюшка, что делать? Сезон открыли, а сейчас Страстная Седмица». Говорю: «Не ездите! И на Светлой Седмице – тоже». – «Как же так?» – «А вы посеверней поезжайте – там охота откроется через десять дней. И Страстная пройдёт, и Светлая…»
Возвращаются и говорят: «До чего же здорово было! А там, куда мы сначала собирались, дожди шли (или снег не растаял)». Год-два поспрашивали, а потом вопрос исчез – сами планируют так, чтобы на первом месте была молитва, а уж на втором – охота.
-А в августе – Успенский пост.
-Как раз к его концу открывается сезон севернее Московской области. И вполне можно ехать на охоту после Успения.
С годами интерес к добыванию дичи угасает. А вот находиться в мире дикой природы – все интереснее и интереснее. И ты можешь понимать животных, и они тебя. Причем, они понимают нас лучше, чем мы их.
Беседовала Наталия ГОЛДОВСКАЯ