Всё-таки отпуск — великое время. Когда-то я принесла отцу Георгию листок со строчкой из стихотворения:
Отдохновение — источник новых сил.
— Надо, чтобы было вдохновение, — сказал он.
Но при отдохновении и вдохновение приходит иначе. В отпуске я начала вспоминать наши царицынские и крылатские времена. И вот что вспомнила.
ОБРАЩЕНИЕ К СЁСТРАМ
В Великую Пятницу я шла в храм к выносу плащаницы Христа. В пустом царицынском парке было страшно. Небо затянуто дымкой. Холодный ветер поднимал пыль. Птицы молчали — все до одной. Природа ужасом отзывалась на страдание Творца.
Когда из алтаря вынесли плащаницу, отец Георгий сказал проповедь. Не помню тех его слов, но он не один раз повторял:
— У Креста Господня произошли удивительные явления: камни распались, померкло солнце, многие святые восстали из гробов и вошли в Иерусалим. Люди их видели (см. Мф. 27. 51—54). Оправдав род человеческий, омыв его Своей Кровью, возвысив Крестом и святым воскресением, Спаситель открыл нам величайшее торжество вечной жизни. Вера в это преображает человека…
Потом батюшка обратился к женщинам. Говорил с болью:
— Сёстры! Мы сегодня достали святую плащаницу, чтобы умастить её елеем. А на ней — следы губной помады. Как же так?
Он не мог понять подобного отношения к величайшей святыне. И заплакал.
Конечно, батюшка знал: не было злого умысла у женщин, прикладывавшихся к плащанице накрашенными (явно не чистыми) губами. Очень часто мы не ведаем, что творим. И он постоянно напоминал:
— Живите внимательно.
ОСОБЫЕ ТРУДНОСТИ
О трудностях, которые переживал отец Георгий, я в то время не задумывалась. Маленькие дети не размышляют, легко ли живётся их родителям. Но были у батюшки особые трудности, которые ложились на весь приход. К опытному духовнику присылали на исправление провинившихся священников.
Отец Георгий ставил их рядом с собой на службах, вводил в жизнь общины. А это лучшие условия для восстановления, возвращения к нормальной деятельности. Если, конечно, человек этого хочет.
Но не все отцы, попавшие на исправление, чувствовали себя виноватыми. Некоторые были уверены в своей правоте и даже праведности. Как-то на всенощной один священник после проповеди отца Георгия выступил вперёд и заявил:
— Что это у вас тут творится? Почему вы так часто причащаетесь? Святые причащались раз в год!
Отец Георгий взял неуёмного собрата за плечо, спокойно отодвинул в сторону. И, обращаясь к нам, сказал:
— Дорогие мои, причащайтесь!
Он любил ссылаться на молитву святителя Иоанна Златоуста перед Причастием, где сказано: Господи, Ты как Человеколюбец хочешь жить во мне, и я, дерзая, к Тебе приступаю. Батюшка говорил:
— Христос хочет жить в нас. А мы всё время оглядываемся, сомневаемся. Надо иначе: отверзу двери, Господи! Входи и живи!
АМЕРИКАНКА
Я работала в светской газете. Там мне дали задание написать об американской фирме, которая в России занималась усыновлением сирот. Руководителем фирмы оказалась русская женщина. Её звали Ниной.
Она рассказывала, что усыновлять у нас разрешено только инвалидов. Но в Соединённых Штатах есть много семей, согласных принять такого ребёнка. Растить, лечить, согревать.
Мне было интересно, как Нина оказалась за океаном, почему занялась этим делом. Слово за слово — и её помощница вдруг сказала:
— Нина восстанавливает храм в Царицыно.
Я замерла. Потом спросила:
— Вы знаете отца Георгия?
— Он мой духовный отец, — ответила женщина.
— И вы летаете к нему из Америки? — ахнула я.
— Да, — подтвердила она обычным тоном. Словно речь шла о чём-то само собой разумеющемся.
Пройдут годы — и я узнаю, что значит ездить к духовному отцу за тридевять земель. Не за океан, а по перегруженной транспортом Москве. Он есть, он ждёт, он скажет мне слова, которые поддержат, укрепят, направят.
О встрече с Ниной я рассказала отцу Георгию. Он улыбнулся:
— Да, есть такая.
А я опять почувствовала, как тесен мир: не только в нашем районе, но и далеко за пределами страны можно встретить знакомые лица. И вскоре пообщалась с ещё одной духовной дочерью батюшки — на сей раз из Франции. Внучкой Константина Сергеевича Станиславского и правнучкой Льва Николаевича Толстого.
ОБЩЕНАРОДНОЕ
У нас в приходе любили семейные праздники. Их готовила воскресная школа, а меня иногда просили быть ведущей.
На сцену выходили семейные пары с детьми. Я задавала взрослым вопросы. Они отвечали. Но о чём спросить ребёнка? Конечно, о вкусной еде.
— Скажи, какое блюдо мама готовит лучше всего? — обратилась я к первому малышу.
— Макароны, — ответил он.
По залу прошёл лёгкий смешок.
Тот же вопрос я задала детям из другой семьи.
— Макароны! — бодро провозгласили они дуэтом.
Зал засмеялся.
В третьей семье самым вкусным блюдом тоже были макароны.
Смех стал гуще.
Ребёнок из четвёртой семьи радостно пролепетал:
— Макалоны!
И зал не выдержал, зарыдал от смеха. Я посмотрела на отца Георгия. Он вытирал слёзы.
БЕЗ МОЛИТВЫ МЫ НИЧТО
— Слово — самое высокое, что у нас есть, — часто повторял батюшка.
У меня дух захватывало. Я же работала со словом, любила язык. И как-то на всякий случай уточнила:
— Самое-самое?
— Да, — улыбнулся он. — Я всегда жалел, что не получил филологического образования.
А однажды отец Георгий сказал:
— Знаешь, как злые силы ненавидят тех, кто несёт людям слово Божие?
Но я уже знала другое. За лето на дороге меня дважды должны были размазать всмятку. И ничего, ни царапины. С удивлением рассказала об этом батюшке. А он ответил:
— За тебя же молятся. И ты молись! Без молитвы мы ничто.
ПРАВИЛЬНО
Один человек нанёс мне серьёзную рану.
— Ты молишься за него? — спросил батюшка.
— Молюсь, но с натугой, коряво…
— Правильно! — сказал отец Георгий. — Иначе ты была бы выше Христа.
ДОЖДИК
2 августа 2010 года, на день Илии пророка, мы с подружкой приехали к отцу Георгию. Горели болота, воздух был раскалён. Мы прошлись возле храма и остановились. Я воскликнула:
— Батюшка, ну что это такое? На Илию пророка — нет дождя!
Отец Георгий пожал плечами, посмотрел на небо и приподнял руки ладонями вверх.
Вдруг на западе появилась туча. Накрыла Крылатские холмы, храм. Начался дождик, который даже долгожданным не назовёшь. Немыслимо долгожданный. Крупные тяжёлые капли оставляли крупные тёмные точки на плитке под ногами. Сразу повеяло прохладой.
Конечно, мы обрадовались. И засобирались домой — под дождичком. Батюшка улыбнулся. Благословил нас на дорогу.
Через триста метров от храма дождя не было. Его не было нигде. Палило солнце, шёл жар от асфальта.
Как же мы жалели, что не постояли под дождичком, не порадовались ему рядом с отцом Георгием!
ДОРОГА ИЗ КРЫЛАТСКОГО
В воскресенье я почти всегда приезжала на Литургию в Крылатское. Далеко, конечно, но к духовному отцу люди ехали со всей Москвы. Царицынских всегда было много. На обратном пути в мою машину садились знакомые и незнакомые люди. В дороге мы разговаривали.
Одна женщина всегда сидела тихо, в беседы не вступала. Однажды я спросила её:
— Валя, а почему вы никогда о себе не рассказываете?
И она рассказала.
В конце 1990-х годов у Валентины обнаружили рак на поздней стадии. Ей сделали операцию. Анализы были плохие, перспективы — определённые. Попробовали провести сеанс химиотерапии — улучшения не случилось.
Валентина хотела честно поговорить с лечащим врачом:
— Сколько мне осталось жить?
Тот замялся.
— Месяц, два? — настаивала она.
— Где-то так…
Выписалась из больницы и первым делом пошла к отцу Георгию. А он сказал:
— Каждую неделю исповедуйся и причащайся. Никаких лекарств принимать не надо, спокойно живи.
Валентина всей душой приняла слова духовного отца. Исповедовалась, причащалась. Когда он оказался в Крылатском, ездила туда к нему каждую неделю.
Прошло семнадцать лет. У женщины заболело горло. Она лечилась привычными методами, но они не помогали. Тогда Валентина пошла в поликлинику. Там с трудом нашли её медицинскую карту. Врач, недолго думая, спросила:
— А вы ещё живы?
— Жива, — ответила Валентина.
— Поезжайте в онкологический диспансер.
В диспансере женщину встретили тем же вопросом:
— Вы ещё живы?
— Жива, — снова ответила она.
Её обследовали и сделали заключение:
— Это не онкология. Лечите горло, как обычно лечили. Но у нас к вам просьба: зайдите к своему лечащему врачу, он вас ждёт.
Валентина пришла к доктору.
— Расскажите, как вас лечили, — попросил он.
— Духовный отец сказал мне каждую неделю исповедоваться, причащаться и спокойно жить. Вот я и живу.
Врач не поверил:
— Не хотите сказать… Но я вас прошу: возьмите разрешение у того, кто вас лечил, и всё-таки расскажите, как вас лечили.
Через какое-то время я поделилась этой историей с одной духовной дочерью отца Георгия. Та спокойно выслушала.
— Вас это не удивляет? — спросила я.
— Со мной было примерно так же, — ответила она. — Только я заболела в начале 2000-х годов…
Наталия ГОЛДОВСКАЯ