Скоро выйдет в свет новая книга Наталии ГОЛДОВСКОЙ с таким названием. У неё есть подзаголовок: «Небольшие истории про больших людей». Герои этих эссе действительно большие — гениальные личности: от Пушкина и Крылова до Чехова и Рахманинова. Как они относились к талантам, полученным от Бога? Автор ищет ответ на этот вопрос. Отрывок из книги перед вами.
ПРЕОБРАЖЕНИЕ
Лето 1888 года семья Чеховых проводила недалеко от города Сумы. 30 мая Антон Павлович (ему 28 лет!) писал Алексею Сергеевичу Суворину, владельцу газеты «Новое время»:
«Теперь о будущем. В конце июня или в начале июля я поеду в Киев, оттуда вниз по Днепру в Екатеринослав, потом в Александровск и так до Чёрного моря. Побываю в Феодосии. Если в самом деле поедете в Константинополь, то нельзя ли и мне с Вами поехать? Мы побывали бы у о. Паисия, который докажет нам, что учение Толстого идёт от беса».
У Суворина был план поехать в Константинополь! И Чехову тоже этого хочется. Вероятно, между ними были разговоры о вере. Не случайно же Антон Павлович вспоминает про архимандрита Паисия. Дядя писателя — Митрофан Егорович Чехов служил церковным старостой и встречался с отцом Паисием в Таганроге, когда тот был простым монахом. А потом рассказывал о нём племяннику. Эта личность явно заинтересовала Антона Павловича оригинальностью суждений. Чехов в том возрасте, когда интересно — необычное. В частности, архимандрит Паисий говаривал, что «всё от беса», в том числе и его «новый сан»…
ЗНАКОМСТВО С АРХИЕРЕЕМ
Проходит около двух месяцев. Поездка в Константинополь не состоялась. Зато 25 июля Чехов уже добрался до Сухума (так тогда назывался город). Антон Павлович сообщал Суворину ещё об одном духовном лице: «На Афоне познакомился с архиереем Геннадием, епископом Сухумским, ездящим по епархии верхом на лошади. Любопытная личность. Купил матери образок, который привезу.
Если бы я пожил в Абхазии хотя месяц, то, думаю, написал бы с полсотни обольстительных сказок. Из каждого кустика, со всех теней и полутеней на горах, с моря и с неба глядят тысячи сюжетов. Подлец я за то, что не умею рисовать».
Где он познакомился с архиереем? Конечно, в монастыре на Новом Афоне. Там подвизался ещё один его дядя — Иван. Дядя был женат, вырастил десятерых детей, овдовел — и ушёл в монастырь.
Заметьте, о сокровенном Чехов опять не пишет ни строчки: ни о молитве, ни о причастии. Антон Павлович всю жизнь находился в поиске. Его вера, как и наша, постоянно испытывалась: то он её терял, то снова обретал. Менялся сам — менялась вера. И всё, что он переживал, входило в книги.
«ДУЭЛЬ»
Сухумский епископ возник через три года в большом рассказе, скорее повести «Дуэль». О владыке там напоминает чеховский герой — дьякон.
«— Здешний Преосвященный объезжает свою епархию не в карете, а верхом на лошади, — сказал дьякон, кладя перо. — Вид его, сидящего на лошадке, до чрезвычайности трогателен. Простота и скромность его преисполнены библейского величия.
— Он хороший человек? — спросил фон Корен, который рад был переменить разговор.
— А то как же? Если б не был хорошим, то разве б его посвятили бы в архиереи?
— Между архиереями встречаются очень хорошие и даровитые люди, — сказал фон Корен. — Жаль только, что у многих из них есть слабость — воображать себя государственными мужами. Один занимается обрусением, другой критикует науки. Это не их дело. Они бы лучше почаще в консисторию заглядывали.
— Светский человек не может судить архиереев.
— Почему же, дьякон? Архиерей такой же человек, как и я.
— Такой, да не такой, — обиделся дьякон, принимаясь за перо. — Ежели бы вы были такой, то на вас почила бы благодать и вы сами были бы архиереем, а ежели вы не архиерей, то, значит, не такой».
Та и другая позиция принимается Чеховым. Тут нет противоречий, как может показаться на первый взгляд. Тут поиск.
БАСОВАЯ ПАРТИЯ
Чехов писал «Дуэль», когда купил в Подмосковье имение Мелихово — недалеко от станции Лопасня Курской железной дороги. Чеховы поселились, наконец, в собственном доме. Бурно, активно они обустраивали поместье. Уставали так, что однажды ночью проспали пожар. Сгорела усадьба недалеко от них.
Отец Антона Павловича в Мелихове стал вести дневник, довольно смешной:
«2-го июня. Клара Ивановна приехала.
3-го июня. Клара Ивановна уехала.
4-го июня. Сколь тягостен труд земледельца.
5-го июня. Пиона расцвелась.
6-го июня. Ёлки перед окнами Антоши срублены».
Павел Егорович был человеком талантливым. В Таганроге он держал лавку, но торговля не шла. Может, потому что приказчиками (продавцами) работали его сыновья? В лавку приходил бедный народ, а мальчики были добрыми.
Но есть и другая причина: Чехов-старший служил регентом знаменитого церковного хора. Певцов Павел Егорович обучал под скрипку. Его хор пел в главном соборе города и в царском дворце, когда император Александр II приезжал в Таганрог.
Никто из детей Чеховых не пошёл служить по торговой части, хотя Антону Павловичу прочили такое будущее: он лучше всех считал на счётах.
В мелиховском доме было полно гостей. Музыка почти не умолкала с осени до весны, «пока в полях белеет снег». Писатель Игнатий Николаевич Потапенко (самый знаменитый в 1890-х годах) вспоминал: «Чайковский и его романсы не сходили с нашего репертуара. Но в письмах А. П. стыдливо умолчал о том, что и он сам пел, — правда, не романсы, а церковные песнопения. Им научился он в детстве, когда под руководством отца пел в церкви.
У него был довольно звучный басок. Он отлично знал церковную службу и любил составлять домашний импровизированный хор. Пели тропари, кондаки, пасхальные ирмосы. Присаживалась к нам и подпевала и Марья Павловна, сочувственно гудел Павел Егорыч, а Антон Павлович основательно держал басовую партию».
РАЗГОВОРЫ С ЗООЛОГОМ
Чехов писал «Дуэль» и в это время дискутировал с зоологом по фамилии Вагнер. Вот и в рассказе то и дело затеваются дискуссии. Учёный фон Корен, стремящийся к объективности, выступает против гуманитарных наук и заявляет: «Самое стойкое и живучее из всех гуманитарных знаний — это, конечно, учение Христа, но посмотрите, как даже оно различно понимается!»
Отвечает ему молоденький и не особо учёный, зато разумный дьякон: «Дьякон внимательно выслушал зоолога, подумал и спросил:
— Нравственный закон, который свойствен каждому из людей, философы выдумали или же его Бог создал?
— Не знаю. Но этот закон до такой степени общ для всех народов и эпох, что, мне кажется, его следует признать органически связанным с человеком. Он не выдуман, а есть и будет».
Своим вопросом дьякон вынуждает фон Корена признать: у Христа — не учение, а жизнь.
Дьякон — из верующей семьи, как сам Чехов, и знает веру из жизни, не из теории. Говорит: «А вот у меня есть дядька — поп, так тот так верит, что когда в засуху идёт в поле дождя просить, то берёт с собой дождевой зонтик и кожаное пальто, чтобы его на обратном пути дождик не промочил. Вот это вера! Когда он говорит о Христе, от него сияние идёт, и все бабы и мужики навзрыд плачут. Он бы и тучу эту остановил, и всякую бы вашу силу обратил в бегство. Да… Вера горами двигает.
Дьякон засмеялся и похлопал зоолога по плечу.
— Так-то… — продолжал он. — Вот вы всё учите, постигаете пучину моря, разбираете слабых да сильных, книжки пишете и на дуэли вызываете, — и всё остаётся на своём месте; а глядите, какой-нибудь слабенький старец Святым Духом пролепечет одно только слово или из Аравии прискачет новый Магомет с шашкой, и полетит у вас всё вверх тарамашкой, и в Европе камня на камне не останется.
— Ну, это, дьякон, на небе вилами писано!
— Вера без дел мертва, а дела без веры — ещё хуже, одна только трата времени и больше ничего».
Вот это слова! Они — от сердца и опыта Антона Павловича. И не случайно неучёный молоденький дьякон находит аргументы, побеждающие доводы признанного учёного. Вера может всё. Это видел, понимал Чехов. Но и его зоолог — человек по-своему замечательный. Он стремится быть объективным — честно, без лукавства. Ему кажется, что всё возможно для человеческого ума, в который он верит безгранично.
Прямодушие выручает его и умудряет. Он произносит, например: «Только честные и мошенники могут найти выход из всякого положения, а тот, кто хочет в одно и то же время быть честным и мошенником, не имеет выхода».
ИСКУШЕНИЕ
Зоолог искушает дьякона. Предлагает ему развестись с молоденькой женой, принять монашество, прославиться, стать архиереем. Гарантированно. И вот как размышляет искушаемый: «…дьякон вообразил, что будет с ним через десять лет… он — молодой иеромонах-миссионер, автор с именем и великолепным прошлым; его посвящают в архимандриты, потом в архиереи; он служит в кафедральном соборе обедню; в золотой митре, с панагией выходит на амвон и, осеняя массу народа трикирием и дикирием, возглашает: «Призри с небес, Боже, и виждь и посети виноград сей, его же насади десница Твоя!» А дети ангельскими голосами поют в ответ: «Святый Боже…»
Но есть и другой путь: «…дьякон вообразил, как в жаркий июльский день по пыльной дороге идёт Крестный ход; впереди мужики несут хоругви, а бабы и девки — иконы, за ними мальчишки-певчие и дьячок с подвязанной щекой и с соломой в волосах, потом, по порядку, он, дьякон, за ним поп в скуфейке и с крестом, а сзади пылит толпа мужиков, баб, мальчишек; тут же в толпе попадья и дьяконица в платочках. Поют певчие, ревут дети, кричат перепела, заливается жаворонок… Вот остановились и покропили святой водой стадо… Пошли дальше и с коленопреклонением попросили дождя. Потом закуска, разговоры…
«И это тоже хорошо…» — подумал дьякон».
Простота, искренность, отсутствие лукавства — привлекательные черты для Антона Павловича. Они свойственны ему самому.
ОШИБКА — НЕ ЛОЖЬ
«Дуэль» — это рассказ о том, что человек может проснуться от спячки и духовно переродиться. Такое преображение происходит с одним из чеховских героев. И ещё важная деталь рассказа: дуэль — настоящую, гибельную — останавливает именно дьякон.
Чехов не был уверен в том, что читатели его поймут. Он написал Суворину 30 августа 1891 года: «Вам рассказ нравится, ну, слава Богу. В последнее время я стал мнителен. Мне всё кажется, что на мне штаны скверные, и что я пишу не так, и что даю больным не те порошки. Это психоз, должно быть».
Но это — его здоровое сомнение и трезвое знание жизни. Правда, Суворин предложил Чехову изменить название, чтобы цензор не придрался. Антон Павлович ответил ему 8 сентября: «…рекомендуемое вами название «Ложь» не годится. Оно уместно только там, где идёт речь о сознательной лжи. Бессознательная ложь есть не ложь, а ошибка».
Антон Павлович давал точные и мудрые определения — и не осуждал своих героев.
15 июля — 120 лет назад в этот день преставился к Богу Антон Павлович Чехов