Сборник арифметических задач, из дававшийся во времена, кото рые теперь никто не помнит, мог бы ошеломить не только ны нешнего старшеклассника, но, пожалуй, и нынешнего студента. Скажем, вот:
«Некто оставил трем сыновьям вексель в 28034 рубля, который был учтен ими математически по 8,4 процента за десять месяцев до срока с тем, чтобы они распределили его обрат но пропорционально их возрасту. Лета младшего от носятся к летам среднего как 0,045 к 7/111, лета среднего составляют 0,875 лет старшего, младший мо ложе старшего на девять лет. Капитал младшего сына был помещен по пять с половиной процентов; средний сын приобрел на оставленные ему деньги четырехпро центных бумаг по курсу восемьдесят; старший купил землю по сто сорок рублей за десятину и отдал ее в аренду по семь рублей в год с десятины. Опре делить, сколько лет каждому из братьев и чей капитал помещен выгоднее?»
Это — далеко не самая сложная, хотя и не самая простая задачка из четырех тысяч, предназначенных для учащихся реальных училищ, гимназий и семинарий. Приказчикам больших магазинов надлежало решать такие задачи с ходу и безошибочно.
Однако книжка достопримечательна еще и вот почему: автор ее частенько держивал неизменяющееся пари, что всякое событие всякой жизни можно легко изложить в нескольких строках школьной задачки. «Свадьба? По жалуйста! Смерть? Чего проще!» И действительно, в каж дое переиздание он включал все новые и новые истории человеческого бытия, а значит, новые и новые пари выиг рывал. Он вообще был удачлив. Такое иногда случается. Но редко.
Книжки его расходились мгновенно, их покупали не только учащиеся, но также лавочники, купцы, помещики, генералы, ростовщики… Покупали, разумеется, вовсе не из желания поупражняться в решении арифметических задач, а для того, чтобы на досуге заняться разгадыванием наиновейших вклю чений.
— Так, стало быть, — морщил лоб владелец шляпного магазина где-нибудь на Кузнецком и в очередной раз повторял: — «Торговец закупил партию сукна, платя за аршин три рубля двадцать восемь копеек. Перевоз по ре ке обошелся ему…»
— Про Савицкого, — вновь пытался уверить его при казчик.
— Думаешь, Савицкий? — он поднимал голову от учебника, взгляд его устремлялся за окно и замирал на недвижной точке, невесть как найденной в мельтешении шляпок, зонтов и вуалей. — Копылов это, — нерешитель но предполагал он. — Савицкий нынче сукном ни в одном магазине не торговал.
— А тут и не сказано, чтоб торговал: купил! А он совершенно вполне мог приобрести и придерживать — цену ждать…
— Да у него и складов-то подходящих нет, а у Копылова… Погоди, погоди-ка… Так это ж Кузьмин!
— Точно! Кузьмин! В Нижнем Новгороде!
— Ну! И по Волге доставил!..
Той же порой в другом доме на другой улице старею щая графиня выговаривала супругу:
— Не послушались меня, сударь мой, поленились в Торжок съездить, а Дурасов не проморгал, и вот, по жалуйста: «…заливные луга по девяносто рублей за десятину, шестьдесят десятин лесу по двести пятьдесят два рубля». О внуках, сударь мой, не думаете: усадебка там хоть и невелика, да новехонька, а отдали — почти что даром.
То есть задачник этот, кроме прямого своего предназ начения, обнаруживал еще и иные, подчас несколько неожиданные направленности. То ли автор таким вот образом удовлетворял тайную беллетристическую страсть, то ли, может быть, завоевывал популярность, то ли он, попросту говоря, шалил — трудно теперь сказать, да и не о том речь: в задачник этот вкраплены биографии ряда интереснейших людей своего времени. В частнос ти, небезызвестных купца М. и банкира Д.
Вот как, если немного упростить пом рачающую восприятие арифметическую сложность, описа на жизнь М.
«Купец имел начальный капитал восемьдесят тысяч рублей. В первый год своего торга он получил убытку пять тысяч рублей, во второй — барыша семь тысяч руб лей, в третий — также барыша двенадцать тысяч рублей, в четвертый — опять убытку две тысячи…
Слуга нанят за сто сорок четыре рубля в год. По прошествии семи месяцев он получил шестьдесят рублей и платье…
Начав в 1880 году торговлю с капиталом восемь десят тысяч рублей, купец в 1910 году имел два мил лиона…
Купец пожертвовал десять тысяч рублей на строитель ство шоссе, пятьдесят процентов этой суммы на богадель ню и двести процентов на церковь…
Купец имел тридцать два магазина в Москве, двадцать семь в Петербурге, шесть в Нижнем Новгороде, два в Твери, по одному в Астрахани, Галиче, Вятке, Ве ликом Устюге и двадцать восемь в Сибири…
В больнице из двадцати холерных умерло трое…
Купец завещал одну двадцать четвертую своего состоя ния на музей, столько же на строительство церкви, девять сорок четвертых остатка на школу, восемь двад цать восьмых нового остатка на богадельню, а остальные деньги положил в банк по пять процентов, с тем что бы четверо его сыновей пользовались ежегодным доходом в шестнадцать с половиною тысяч каж дый…»
А вот краткая биография банкира Д.
«Комиссионеру было поручено продать дом не менее как за двадцать пять тысяч рублей, причем в вознаг раждение ему обещано два процента от этой суммы; а если бы ему удалось продать дом дороже, то сверх условленных процентов в его пользу должна остаться половина излишка цены; дом продан за тридцать тысяч…
Некто дал взаймы три тысячи рублей по пять процен тов…
Некто дал взаймы шесть тысяч рублей по восемь процентов…
Некто дал взаймы восемнадцать тысяч рублей по девять с половиной процентов (проценты сложные)…
Банкир купил на одиннадцать тысяч рублей акций, причем за каждую акцию платил меньше ее номи нальной цены; через несколько времени он продал эти акции, получив за каждую дороже номинальной стои мости…
Банкир перевел в Берлин через Амстердам четыре мил лиона рублей. Сколько марок окажется на его счету в Германии, если за тридцать девять рублей дают в Голландии пятьдесят гульденов, а за один гульден дают в Берлине одну марку шестьдесят девять пфеннигов и за перевод денег надобно заплатить один процент?»
Случилось так, что младший сын купца М. и един ственный ребенок банкира Д. росли вместе: учи лись в одной гимназии (по этому самому задачнику), потом оканчивали университет (слушая лекции автора этого задачника), наконец сын купца завел свое дело, а сын банкира вошел в дело родителя. Тут жизнь раз вела их: Д. сделался челноком между Петербургом и Западною Европой, а М. вдруг отправился на Дальний Восток, где вел не очень прибыльную торговлю с заграницею. Сначала по поводу отъезда М. ходили исполненные не доумения слухи, но со временем утвердилась мысль, что шаг этот вызван унаследованным от родителя пристрастием к зверовой охоте. Общество скорехонько успокоилось и позабыло молодого купца.
Между тем наступили смутные времена. Когда после неоднократной смены революционных властей город, где обосновался М., захва тили японцы, торговец заметил, что за ним следят: одетый под мастерового мужичок стал то и дело попадаться на улицах. Тут в городе появился и Д. младший: он уезжал из России через Дальний Восток и заскочил проведать друга. Ужинали в ресторане. Пока сцена была пуста, вели беседы элегического характера, потом пришел куплетист: «Ах, мои курочки, такие дурочки, такие дурочки, все — монамурочки», — пел он, ударяя по клавишам маленького аккордеона и одновременно отбивая чечетку. Никаких курочек в ресторане, увы, не было — канкан разбежался год назад.
— Он так и пляшет при всех властях? — поинтересовался Д., указывая на куплетиста.
— Наверное, — равнодушно отвечал М. И тут разговор принял неожиданный оборот.
— Я вообще-то все про тебя знаю, — усмехнулся Д., — я знаю, что ты здесь не по торговым делам. Или точнее: не столько по торговым…
— О чем ты?
— Мой родственник стал большим человеком у красных, и ему в руки попали документы царской разведки…
— Ну и что? Я-то здесь при чем? А чего ж ты не остался у своего родственника?..
— Хорошие люди не должны находиться в одном месте: хорошие люди должны жить в разных местах, чтобы иметь возможность в случае чего перебраться туда, где лучше… Но давай не будем терять время… Мы могли бы продавать твою информацию японцам или американ цам — все равно России она теперь без надобности… А то — сдадим всю сеть целиком, так сказать оптом?.. Надо посчитать, что выгоднее… Я бы взял только пятьдесят процентов… Или даже сорок, пус кай…
— Чушь какая-то…
— Подумай… У тебя молодая жена, дети…
На следующий день М. проводил жену и двоих детей к знакомому охотнику, жившему на окраине города, — тот обещал переправить их в отдаленное займище. Филер снова следил.
Вечером, возвращаясь домой, М. зашел в темный подъ езд двухэтажного кирпичного особняка, оставленного жильцами. Подождал. Дверь медленно приотворилась. М. выстрелил: вспышка на мгновение озарила не успевшее испугаться лицо «мастерового», и, перешагивая через па дающий навзничь труп, М. вышел на улицу.
Потом была принудительная эвакуация: пароход, тол па пассажиров на палубе. Японский патруль, продираясь от одного пассажира к другому, проводил досмотр личных вещей. М. раскрыл перед солдатами саквояж и в это время услышал голос Д., который с почти исте ричною торопливостью объяснял отставшему от патруля переводчику — русскому офицеру: «немедленно переведите», «агентурная сеть», «ценные сведения», «можно продать». Переводчик перехватил жесткий взгляд М. и, кажется, что-то понял:
— Я тебе сейчас «продам», гнида! — Тотчас рядом возникли еще несколько офицеров, банкира скрутили и куда-то поволокли.
— Господа, убедительная просьба: не расстреливайте на палубе, — в рупор с мостика кричал капитан.
Д. и не расстреляли — его выбросили на пирс. Прямо с палубы.
Патруль протискивался дальше.
— Так куда же все-таки нас повезут — на Сахалин или в Японию? — полюбопытствовала у М. прижатая к его локтю старушка.
— Не знаю, — отвечал он.
— В Японии русским не жизнь, — сказал кто-то. — Лучше — в Австралию…
— Или в Китай, — присоединился кто-то еще. — Там хоть, в Харбине, наших много…
— Из Японии зато можно в Америку: говорят, парохо ды один за другим идут…
— А что за нация в Сингапуре, никто не знает?..
— Туземцы…
— Тогда уж лучше в какую-нибудь Аргентину…
— И чего это япошки не стали оборонять город?..
— Сил не хватает…
— А у большевиков, что — оченно много сил?
— Да говорят, эти, которые подходят, и не боль шевики вовсе, а какие-то бандиты или партизаны…
— Армия Дальневосточной республики…
— Наоборот: они против Дальневосточной республи ки…
— Какая разница: грабят да убивают — Приморье кровью залили…
— Так куда же все-таки нас повезут?..
— Неизвестно…
— Может быть, и вернемся еще…
— К разбитому корыту…
— Хоть так…
Грохнул выстрел.
— Господа, — вновь закричал капи тан, — я же просил: не расстреливайте на палубе.
Пароход отчалил.
— Так куда же все-таки нас везут?..
Автор знаменитого задачника, к счастью своему, не дожил до этих печальных дней, которые никакой алгеброй не поверишь: он умер, так и не проиграв ни одного пари.
Он вообще был удачлив. Такое случается. Иногда. Но очень редко.
Протоиерей Ярослав ШИПОВ