«Войны Олега и Святослава и даже удельные усобицы – разве это не та жизнь, полная кипучего брожения и пылкой и бесцельной деятельности, которой отличается юность всех народов? Татарское нашествие — великое и печальное зрелище. Пробуждение России, развитие её могущества, её движение к единству (к русскому единству, разумеется), оба Ивана, величественная драма, разыгравшаяся в Угличе и закончившаяся в Ипатьевском монастыре, как, неужели всё это не история, а лишь бледный и полузабытый сон? А Пётр Великий, который один есть целая всемирная история? А Екатерина II, которая поставила Россию на пороге Европы? А Александр, который привёл нас в Париж? И (положа руку на сердце) разве не находите вы что-то значительное в теперешнем положении России, что-то такое, что поразит будущего историка?.. я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератор — я раздражён, как человек с предрассудками — я оскорблён, — но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить Отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог её дал…»
Это отрывок из письма Александра Сергеевича Пушкина Петру Яковлевичу Чаадаеву. Написано оно 19 октября 1836 года, но актуально на все времена.
Продолжение разговора о Пушкине — на следующей странице.