«Каждую ночь просыпаюсь и читаю «Войну и мир». Читаешь с таким любопытством и с таким наивным удивлением, как будто раньше не читал. Замечательно хорошо. Только не люблю тех мест, где Наполеон. Как Наполеон, так сейчас и натяжки и всякие фокусы, чтобы доказать, что он глупее, чем был на самом деле», — писал Антон Павлович Чехов, когда ему был 31 год. Это время его писательской зрелости.
Как врач Антон Павлович делал вывод: «Если бы я был около князя Андрея, то я бы его вылечил. Странно читать, что рана князя, богатого человека, проводившего дни и ночи с доктором, пользовавшегося уходом Наташи и Сони, издавала трупный запах».
ПЕРВОЕ МЕСТО
Ещё раньше Чехов сообщал писателю Д. В. Григоровичу: «Я глубоко убеждён, что пока на Руси существуют леса, овраги, летние ночи, пока ещё кричат кулики и плачут чибисы, не забудут ни вас, ни Тургенева, ни Толстого, как не забудут Гоголя. Вымрут и забудутся люди, которых вы изображали, но вы останетесь целы и невредимы. Такова ваша сила и таково, значит, и счастье».
Льва Толстого Антон Павлович всегда выделял среди писателей-современников. Больше того, из всех деятелей искусства главным считал именно его. Даже любимого композитора Чайковского ставил только на второе место, а себе отводил — аж девяносто восьмое.
Но Чехов не идеализировал ни творчество Толстого, ни его самого, а высказывал мнения вдумчивые и взвешенные: «…современные лучшие писатели, которых я люблю, служат злу, так как разрушают». Это и о Толстом (27 декабря 1889 года).
УПРЯМСТВО И НЕВЕЖЕСТВО
А вот заметки Антона Павловича о «Крейцеровой сонате» Толстого, только что опубликованной: «Я не скажу, чтобы это была вещь гениальная, вечная — тут я не судья, но, по моему мнению, в массе всего того, что теперь пишется у нас и за границей, едва ли можно найти что-нибудь равносильное по важности замысла и красоте исполнения».
Тут же Чехов отмечает «досадные недостатки» и «ещё одно, что не хочется простить её автору, а именно смелость, с какою Толстой трактует о том, чего он не знает и чего из упрямства не хочет понять». И это изобличает «человека невежественного, не потрудившегося в продолжение своей долгой жизни прочесть две-три книжки, написанные специалистами».
Но в целом взгляд Чехова снисходителен: «повесть не избегла участи всех человеческих дел, которые все несовершенны и несвободны от пятен».
«В УЧАСТОК НЕ ПОВЕДЁШЬ»
У Антона Павловича очень точные определения: «Бессознательная ложь есть не ложь, а ошибка. То, что мы имеем деньги и едим мясо, Толстой называет ложью — это слишком».
А дальше идут такие строчки: «Толстой отказывает человечеству в бессмертии, но, Боже мой, сколько тут личного! Я третьего дня читал его «Послесловие» (к «Крейцеровой сонате» — прим.)». «Все великие мудрецы деспотичны, как генералы, и невежливы и неделикатны, как генералы, потому что уверены в безнаказанности. Диоген плевал в бороды, зная, что ему за это ничего не будет; Толстой ругает докторов мерзавцами и невежничает с великим вопросами, потому что он тот же Диоген, которого в участок не поведёшь и в газетах не выругаешь».
Наталия ГОЛДОВСКАЯ
(Продолжение в следующем номере)
30 января, в день памяти преподобного Антония Великого, — день рождения и именины Антона Павловича Чехова