ПСАЛОМ ТРИДЦАТЬ СЕДЬМОЙ

Митрополит Климент, протоиерей Георгий и Наталия Голдовская

У этого псалма такое название: Псалом Давиду, в воспоминание о субботе, 37 (1). Что имел в виду пророк Давид?

Четвёртая Моисеева заповедь гласит: «Помни день субботний, чтобы святить его: шесть дней работай и соверши в них все дела твои, в день же седьмой — суббота Господу Богу твоему». Слово «суббота» означает покой. Иудеи хранили его в этот день непреложно. Мирскими делами не занимались, а старались воздавать славу Богу, читать Священное Писание.

Христос тоже по субботам входил в синагоги, учил народ, толковал пророчества о Себе (см. Лк. 4: 17—22). И часто убеждал Своих слушателей: суббота — для человека, а не человек — для субботы (см. Мк. 2: 27).

Вот и псалом обращает людей именно к этому — к сущности закона. Воля Господня выражена: чти день субботний. И пророк Давид ищет не внешнего, а внутреннего покоя и свободы. Их жаждет душа, желающая получить оправдание у Господа. А что приносит ей покой? Только Божия благодать.

Если на совести лежат нераскаянные грехи, душа находится в смятении. Чем тяжелее грех, тем больше страдания. «Да, жалок тот, в ком совесть нечиста», — писал Александр Сергеевич Пушкин. И жалок не в глазах окружающих, но опять же в глубине души: человек хочет избавления, а очистить от грехов может только Бог.

Этот псалом и нас приводит к внутреннему покою. Он покаянный от начала — до конца. Видимо, пророк Давид сам озаглавил его. И написал после собрания в синагоге, где читали заповеди Божии, и каждый просвещался в свою меру.

Начинается псалом с мощного молитвенного воззвания к Создателю: Господи, да не яростию Твоею обличиши мене, ниже гневом Твоим накажеши мене (2). Что такое обличение? Мы часто надеваем на себя личину — маску, под которой живём, считаем себя счастливыми, достойными. И не задумываемся, какое лицо имеем перед Богом. А Давид просит Творца: обличиши мене — сними личину, сбрось с меня всё наносное, не оправдывающее перед Тобой, привнесённое неверным отношением к себе.

Каждому человеку придётся предстать перед праведным Судиёй — Богом. Все наши прикрасы отпадут, мы будем такими, как есть на самом деле, и увидим правду о себе. Пророк Давид эту правду постиг — и ему открылось множество грехов. Он понимает, что явится на суд Божий как преступник, и просит Господа судить его не яростию — не в ярости, а принять, словно врач, который знает раны больного и не принесёт ему ещё больших страданий.

Ярость — выражение крайнего недовольства Бога грешником или целым народом. Библейская история рассказывает, что Создатель призывает нас оставить заблуждения, а те, кто не внимает Ему, узнают, «какая великая ярость гнева Его» (Втор. 29: 24). Пророчества полны предупреждений:  «Ярость Господа Саваофа опалит землю» (Ис. 9: 19). И народ Израиля испытал это на себе.

Ярость мгновенна, словно молния. Она сверкнёт — и откроется глубина небес, в сердце появится страх. А гнев Божий, как считали в народе, подобен грому: его раскаты сотрясают небо, но потом очищающие потоки дождя проливаются на землю. И пророк Давид молит Бога: ниже гневом Твоим накажеши мене.

Наказание — слово славянское, оно обозначает действие, вразумляющее грешника: накажеши мене. Не обязательно карами — гневом Твоим, но иным сильным воздействием, приводящим в разум.

Дальше Давид объясняет, почему его не надо обличать гневом и яростью: Яко стрелы Твоя унзоша во мне, и утвердил еси на мне руку Твою (3). Пророк и так страдает, ибо стрелы Господни унзоша — пронзили его, и он увидел в этом руку Божию — руку Твою.

Давид был мужественным воином, много раз побеждал в бою и не страшился оружия врагов. А здесь он умоляет Господа о милости: стрелы Божии — это слово Божие. Оно прямо обращено к грешнику, которого иначе не уврачевать.

Рука Господа не просто коснулась Давида, а гнетёт его невыносимой тяжестью: утвердил еси на мне руку Твою. Действие этой руки — всемогущее, от неё не избавит никакое средство. Ей подчиняются цари, пророки, рабы. В руке Божией жизнь праведников и грешников, судьба вселенной.

Всемогущее слово Божие легло на пророка — и он не может ничем оправдаться, никак освободиться от этого гнёта: Несть (нет) исцеления в плоти моей от лица гнева Твоего, несть (нет) мира в костех моих от лица грех моих (4).

Здоровая плоть бодра и радостна, она чувствует природную силу, данную Творцом. А от лица гнева Твоего плоть изнемогает, для неё нет лекарства и исцеления. Грех так давит на душу, что тело стонет. Эту муку невозможно облегчить.

Нет мира — покоя в костях его от лица грех (грехов). Имеет ли грех лицо? Конечно. Когда человек согрешает, его лицо меняется. Вспомним, как на картинах Авель изображается со светлым и чистым лицом, а Каин — с сумрачным. Если человек следует добру, он и внешне цветёт, а у злого и беззаконного — вид мрачный и презренный.

Кости — основа, на которой держится тело. От позвоночника идут нервы и помогают действовать рукам, ногам. Когда он сломан, человек лежит, словно труп. Пророк Давид видит: грех глубже, чем кости, он гнездится в сердце — средоточии духовного, душевного и телесного состава людей. И овладевает душой так, что вызывает паралич.

Пророк указывает причину этого состояния: Яко беззакония моя превзыдоша (превысили) главу мою, яко бремя тяжкое отяготеша (тяготит) на мне (5). Это похоже на огромную волну: она захлестнёт — и надо срочно вынырнуть, иначе погибнешь. Ни вздохнуть, ни распрямиться не даёт бремя тяжкое. А самое невыносимое бремя для человека — грех. Бог нас терпит, даёт свободу, радость жизни, но нам надо понимать: если мы копим беззакония, их тяжесть раздавит нас.

Бремя греха внутренне убивает человека: Возсмердеша и согниша раны моя от лица безумия моего (6). Стали смердеть и гноиться раны мои от лица безумия моего. Малейшее тление вызывает зловоние. Мы это знаем на примере продуктов. Не уберёшь мясо в холодильник — и оно разлагается, приходится его выбрасывать.

Раны душевно-нравственной природы загнивают от лица безумия — неразумного отношения к Творцу и Создателю, Его законам. Ум — наш светоч. И Христос предупреждает: если свет, который в вас, становится тьмой, то какова же тьма? (см. Мф. 6: 23).

Тьма не свойственна человеческой природе. Если мы даём ей действовать в себе, то угашаем светильник разума. И безумие наносит нам такие духовные раны, что душа смердит. Оказывается, она переносит отсутствие света тяжелее, чем тело. Разумный человек видит широту мира, а безумный теряет такую способность. Его сознание сосредоточено на пустячных, ненужных вещах. Это признаки шизофрении (разложения ума, тьмы).

Гордость — вот причина потери разума. Пророк Давид осознал: он лишился светоча и человеческого достоинства, живёт хуже скотов. Те существуют по естественным законам, а люди, теряющие разум, становятся скотоподобными. Так было с царём Вавилонским Навуходоносором, который забыл о Боге, возгордился и считал себя властителем вселенной. Подобно животному он ходил по земле на четвереньках, ел траву и даже испражнения.

Пострадах и слякохся (согнулся) до конца, весь день сетуя хождах (сетуя хожу) (7). Конечно, это невыносимое страдание. Его нельзя долго терпеть. Человек без разума вызывает на себя все земные стихии. В этом, как видит пророк, заключается ярость Господня. Бог как бы говорит: пусть они владеют тобой, раз ты мира и правды не хранил в душе.

Давид слякохся до конца — настолько сгорбился, что тело поникло. Такие люди вызывают жалость. А ведь ему, Своему пророку, Господь дал власть устремляться к небу, постигать красоту вселенной.

Яко лядвия моя (низшие члены тела) наполнишася поруганий (нечистот), и несть исцеления в плоти моей (8). Такое состояние очень угнетает человека. За ним тянется хвост зловония. Всё внутри замирает, превращается в умирание: и нет исцеления в плоти моей.

Озлоблен бых (был) и смирихся до зела, рыках (рычал) от воздыхания сердца моего (9). Люди по-разному переносят скорби и болезни. Некоторые их принимают со смирением, видят в них руку Божию и надеются: всё пройдёт, надо только молиться, искать истину и раскаяние. А другие начинают озлобляться. Так было и на Голгофе: один разбойник, распятый рядом с Христом, озлобился и, видя Его страдания, смеялся над Ним. А второй смирился, почувствовал присутствие Безгрешного — и просил: «Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твоё!» (Лк. 23: 42).

Но озлобление в славянском языке означает ещё и ослабление — потерю жизненных сил. Таким Давид ощутил себя перед Богом и смирился до конца: смирихся до зела. Понял: человек не может оправдаться в грехах. Забыл своё царское, пророческое достоинство и рыках — рычал, словно хищник, от воздыхания сердца моего.

Сердце — источник добра и зла. От страданий оно тоже изнемогает. Эта тяжесть разносится по всему телу.

Но Давид нашёл в себе силы, собрался и призвал Бога: Господи, пред Тобою все желание мое, и воздыхание мое от Тебе не утаися (10). В нём сохранились все дары Творца: искание Бога, желание служить Ему, раскаяние.

Когда каялся мытарь из евангельской притчи, он не смел поднять глаза к небу, только ударял себя в грудь и повторял: «Боже! Будь милостив ко мне, грешнику!» (см. Лк. 18: 9—14). У Давида — такое же покаяние и непременное желание получить прощение.

Сердце мое смятеся, остави мя сила моя, и свет очию моею, и той несть со мною (11). Здесь пророк делает важный вывод: подлинная жизнь — это жизнь сердца. А оно в смятении — смятеся. Сердечная сила тоже оставила Давида — остави мя сила моя. Погас свет в очах: и свет очию моею, нет его в нём: и той несть со мною.

Интересно, что в Ветхом Завете люди никогда не скрывали ни славу от Господа, ни свои падения. Эта откровенность болезненно отражалась на Давиде. Окружающие готовы были чтить и терпеть его, пока он в силах. А когда почувствовали, что царь ослабел, приблизились к нему: Друзи мои и искреннии мои прямо мне приближишася и сташа… (12). Они остановились — сташа. Им интересно наблюдать за его внутренними муками.

Вспомним, что пророк Давид был прообразом Христа Спасителя. Когда Господь страдал на Голгофе, многие тоже приходили и насмехались над Ним: что ж Ты всех исцелял и воскрешал, а Себе помочь не можешь? Если Ты Царь Израилев, сойди с креста! (см. Мф. 27: 39—43).

и ближнии мои отдалече мене сташа и нуждахуся ищущии душу мою, и ищущии злая мне глаголаху суетная и льстивным весь день поучахуся (13). И ближние мои стали вдали от меня, теснились ищущие души моей, и желающие мне зла говорили пустое, и весь день помышляли о коварстве. Они смотрели со стороны, судили по внешности и предъявляли Давиду пустые обвинения, как и Христу: мне глаголаху суетная. Никто из них не понимал: здесь совершается воля Божия. А пророку это известно, он глубоко познал Господа, Его милость и силу.

Аз же яко глух не слышах и яко нем не отверзаяй уст своих (14). Я же, словно глухой, не слышал и, как немой, не открывал уст своих. Чем больше скорбь, тем сильнее избавление. Оно приходит к человеку из тайников Божественной силы. Мы страдаем, молимся, каемся — и вдруг всё внутри меняется. Давид имел этот опыт и знал: ему надо собраться, не слушать ничего постороннего, молчать.

Внешне он выглядел немощным — и любой мог сорвать на нём гнев, показать нрав. А пророк замер как человек, который ничего не слышит и не имеет на устах слов обличения: И бых яко человек не слышай и не имый во устех своих обличения (15). Конечно, он замечал, что совершается вокруг. Когда приходит горе, люди перед нами раскрываются — и добрые, и злые. Но Давид не хотел никому отвечать, чтобы его муки не вызвали злорадства и гнева тех, кто не понимал, что происходит.

Пророк ждал мгновения, когда Божественная сила посетит его. Углублялся в себя, видел только свои грехи и Бога, Который по правде врачует человека и «не до конца прогневается» (Пс. 102: 9). Давид знал это и взывал: Яко (ибо) на Тя, Господи, уповах (уповаю), Ты услышиши, Господи Боже мой (16).

И дальше: Яко рех: да не когда порадуют ми ся врази мои: и внегда подвижатися ногам моим, на мя велеречеваша (17). Ибо сказал: не порадуются враги мои, когда ослабели, потеряли путь ноги мои, враги, которые надеялись торжествовать надо мной. Впрочем, я готов на раны, и болезнь моя передо мной всегда: Яко аз на раны готов, и болезнь моя предо мною есть выну (18).

Эта строка псалма, может быть, самая сокровенная и существенная. Христос тоже сознательно отдавал Себя на страдание. Апостол Пётр просил Его: «да не будет этого с Тобой!» А Спаситель отвечал: «отойди от Меня, сатана! ты мне соблазн! потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое» (см. Мф. 16: 22—23).

И пророк Божий Давид на раны готов — готов принять даже мучительную смерть. Но и в смерти он не оставит Бога и надежды на Него.

Давид отвечает тем, кто радовался его страданию: Яко беззаконие мое аз возвещу и попекуся в гресе моем (19). Ибо беззаконие моё я открою и позабочусь о грехе моём. Этот урок — на всю жизнь: пророк никогда не забудет о грехах и сделает всё, чтобы Господь их изгладил.

Позор лёг на Давида, потому что он не трезвился. И псалмы замечательны тем, что их автор не стыдится говорить о своих падениях. Он впал в грех, но Божие призвание осталось: Господь не лишил его ни пророческой, ни царской власти.

Врази же мои живут и укрепишася паче мене, и умножишася ненавидящии мя без правды (20). Враги же мои живут и укрепились больше меня, и умножились ненавидящие меня не по правде — напрасно. Это похоже на историю Иова. Он лежал и гнил заживо, а друзья приходили и читали ему мораль: признайся, что ты грешник, беззаконник. Они утверждали свою человеческую правду. Но Иов видел, что чист перед Богом (см. Иов. 22: 5—10; 23: 10—12).

Воздающии ми злая воз благая оболгаху мя, зане гонях благостыню (21). Воздающие мне злом за благо оболгали меня, так как гонят добро. Почему? Давид не хотел оправдываться, звать верных людей, разгонять злобствующих. Его цель — до конца делать добро: благостыню. Он согласен умереть, но не хочет никого осуждать, даже тех, кто гонит благо — гонях. Пророк только просит Господа, чтобы грешники не до конца посмеялись над ним и его стремлением к добру.

Псалом заканчивается молитвенным обращением к Богу: Не остави мене, Господи Боже мой, не отступи от мене. Вонми в помощь мою, Господи спасения моего (22—23). Давид хочет одного: чтобы Бог не отступил от него, внял ему, помог. Его Спаситель — Господь. И чаяния пророка оправдались, надежда не исчезла.

Этот псалом хорошо читать тем, кто ищет покаяния. Мы часто поверхностно знаем, что грешны. А тут, как в Господней притче о Лазаре, открывается духовная пропасть, которую человек сам не может перейти (см. Лк. 16: 26). Нам нужен Спаситель.

Будем любить Бога и хранить Его законы. Помнить: добро и зло — несовместимы. Тому, кто этого не поймёт, выпадут тяжёлые испытания. Но и они обратятся во благо, если человек сохранит веру, запомнит суровые уроки и станет предупреждать других об опасности.

Протоиерей Георгий БРЕЕВ 

От редакции. Книга протоиерея Георгия БРЕЕВА «Псалмы. Читаем вместе» стала лауреатом Открытого конкурса «Просвещение через книгу». Председатель Издательского Совета Русской Православной Церкви митрополит Калужский и Боровский Климент поздравил батюшку, пожелал творческих успехов.

Желаем и мы! И поздравляем Издательский дом «Никея», выпустивший эту книгу!