Мне было лет шесть, не больше. Мама привезла меня в деревню — и мы пришли в гости к родственникам. В хатке стояли две узкие кроватки, на них лежали аккуратные бабушки. Одна из них подняла голову и очень внимательно посмотрела на меня. Почему маленький ребёнок запомнил этот взгляд? Что в нём было?
ТРИ СЕСТРЫ
Три сестры росли в семье Абакумовых. Агриппина Трофимовна вышла замуж и приняла фамилию мужа — Ревякина. Родила четверых детей. Жили они в Малоархангельском районе Орловской области, в деревне Удерево. Название это местные крестьяне объясняли романтически: у дерева. Наверное, так и начиналась большая деревня — с одинокого дома у крепкого дуба. Именно дубовые дома возводили там.
Дети были совсем маленькими, когда погиб муж Агриппины Трофимовны. Шли страшные для села 1930-е годы. И женщина, вероятно, надорвалась, не выдержала тяжёлой работы, голода. Она умерла, и вторая сестра Пелагея Трофимовна развелась с мужем, пришла в осиротевший дом — растить детишек.
Пелагея Трофимовна тоже выбивалась из сил. Не хватало еды, одежды, обуви. Ребята ходили по соседям, ближним деревням, просили милостыню. Кто даст кусок хлеба, картофелину, кто какую-нибудь одежонку.
Всё-таки у них была крыша над головой, а это немало. Но потом война, оккупация. Дома тоже не стало, осталась маленькая хатка — её называли времянкой. Хоть и не основное жилище, но построенное прочно, из дуба. С земляными полами, старинными лавками. И родовыми иконами в красном углу.
А третья сестра Софья Трофимовна была монахиней.
МОНАХИНЯ
Софья Трофимовна Абакумова родилась 14 сентября 1887 года в той же деревне Удерево. Это указано в базе данных новомучеников и исповедников Русской Православной Церкви XX века. В Орловский Свято-Введенский монастырь она пришла лет в 19, ещё в начале прошлого века. В каком году пострижена в монахини, неизвестно. При постриге ей дали имя Амвросия — в честь святителя Амвросия Медиоланского.
Орловский Свято-Введенский монастырь — древний, основан в XVII веке. Большевики закрыли его в 1923 году. Но монахини не разошлись, а стали работать в артели «Парижская Коммуна». Делали стёганые ватные одеяла. Жили все вместе — на улице Дзержинского, 11 (бывшей Покровской).
23 ноября 1937 года монахиню Амвросию арестовали и посадили в Орловскую тюрьму, вероятно, вместе с другими монахинями. Обвиняли её в том, что она участница «филиала контр-революционной террористической организации церковников» и входила в состав нелегального женского монастыря.
При обыске у монахини Амвросии изъяли альбом видов Глинской Рождество-Богородицкой пустыни. Несомненное доказательство не советской настроенности.
На допросах она держалась стойко, от веры не отрекалась. Говорила:
— Точно не могу сказать, сколько лет я находилась в монастыре, но лет 30 примерно уже есть.
Значит, действительно монахини признавали свою артель монастырём, жили по монастырским правилам.
В тюрьме монахиня Амвросия просидела недолго. Через четыре дня, 27 ноября, особая тройка при НКВД Орловской области вынесла приговор: Абакумову Софью Трофимовну осудить по статье 58-10-11 УК РСФСР на 8 лет исправительно-трудового лагеря. И отправить на Соловки. Ей было сорок девять лет.
Похоже, орловские монахини и в лагере находились вместе. Вместе были освобождены — уже после Великой Отечественной войны. Куда им было ехать? Они вернулись в Орёл, к своему монастырю, и снова стали работать теперь уже не в артели, а на фабрике с тем же названием «Парижская Коммуна». Как и раньше, монахиня Амвросия стегала ватные одеяла.
20 сентября 1955 года Софья Трофимовна Абакумова была реабилитирована Орловским областным судом. Ей исполнилось 68 лет.
УДЕРЕВО
Софья Трофимовна не теряла связи с сестрой Пелагеей Трофимовной. Знала, что делается в Удерево. Дети-сироты выросли. Один племянник уже взрослым умер от воспаления лёгких. Второй подростком уехал на заработки в Кузбас. Племянница вышла замуж, ещё одна — жила с тётей.
Но племянник приехал в отпуск, влюбился в местную красавицу — и зимой 1958 года в хатке поселилась молодая семья. А через несколько дней Пелагея Трофимовна получила письмо. Монахини писали, что сестра её Софья Трофимовна Абакумова совсем ослабела и нуждается в уходе. Просили родственников забрать монахиню к себе. И вместе с невесткой Пелагея Трофимовна отправилась в Орёл.
А теперь — несколько слов об этой невестке, моей родственнице. Марии Сергеевне Ревякиной 85 лет. Она помнит последние годы монахини Амвросии.
От железнодорожного вокзала две женщины — молодая и пожилая — шли по рельсам. Разыскали дом, где жили монахини. Софья Трофимовна собрала вещи: монашеское облачение — для погребения, ватное одеяло, разные мелочи. И отправились в деревню.
На поезде доехали до Малоархангельска. Там, в районном центре, монахиня Амвросия осталась на несколько дней.
— У подруги по монашеству, — вспоминает Мария Сергеевна.
А молодая женщина с тяжёлой ношей на плечах пошла в деревню. Это километров девять. Хорошо, что по дороге её увидели знакомые и подвезли на санях.
Через год у Марии Сергеевны родилась дочь — Танечка. Население хатки увеличилось: теперь там было шесть человек.
Монахиня Амвросия оказалась в среде родственников-мирян. Надо сказать, людей хороших, заботливых. До храма от них было километра три, но его превратили в овощехранилище. Ни Богослужений, ни исповеди, ни Причастия. Вероятно, на Соловках она привыкла к тому, что даже в святом месте нет возможности помолиться соборно. И молилась тайно.
Конечно, в хатке была страшная теснота, нищета. Людям приходилось все силы направлять на простое выживание. Мария Сергеевна помнит это время именно как невыносимо тяжёлое. Она старалась, готовила для монахини постную пищу. Но та питалась очень скудно, даже молоко редко пила.
— Утром зову её есть, а она отвечает: «Ты сама поешь, ты на ногах, тебе силы нужны. А я потом…»
НАБЛЮДЕНИЯ ТАНЕЧКИ
Танечка росла. И две сестры Софья Трофимовна и Пелагея Трофимовна стали называться по-новому: баба Соня и баба Поля. Маленький ребёнок замечал, какие они разные. Танечка даже спрашивала у мамы:
— А почему баба Соня — добрая, а баба Поля — злая?
Но что могла ответить мать? Пелагея Трофимовна, как умела, боролась за жизнь детей: заработать, накормить, одеть, обстирать. А Софья Трофимовна, в какие бы условия ни попадала, была прежде всего монахиней. Принимала все события — как из руки Божией и молилась.
К ней приходила одна деревенская женщина, верующая. Вероятно, поговорить на духовные темы.
Конечно, монахине требовалось уединение. И она его находила. В холодное время года забиралась на печку. Летом на улице лежала под грушей. Там было её Удерево — у дерева. До сих пор эта столетняя груша жива, расцветает весной и к концу лета даёт сладкие плоды.
Танечку удивляло, какие глубокие морщины покрывали лица бабы Сони и бабы Поли. Девочка разглядела, что бывают посты — и баба Соня ест только сухарики с водой.
Но были и праздники. На Пасху красили яйца, пекли куличи. На Троицу натирали глиной земляные полы, украшали стены берёзовыми ветками.
Первой умерла баба Поля. Похоронили её на кладбище села Лески — недалеко от разрушенного храма. Баба Соня молилась об упокоении сестры и говорила с сожалением:
— Вы ведь и помолиться обо мне не сможете. Я ведь не Соня, а монахиня Амвросия…
Она понимала: простым людям трудно запомнить это имя. Но пятилетняя Танечка запомнила.
Похоронили монахиню Амвросию рядом с сестрой. В монашеском облачении. К Богу она преставилась примерно в 1964 году. Племянник поставил оградку вокруг двух могил.
Кладбище это теперь почти заброшено. Вымерли окрестные деревни. А храм в честь Покрова Пресвятой Богородицы восстанавливается. Значит, возвращается жизнь.
…Внучатая племянница монахини Амвросии Танечка — Татьяна Викторовна Романова всегда пишет её имя в записках об упокоении. Недавно к ней присоединилась я. Сколько людей мы встречаем в жизни? Вероятно, тысячи. Но почему-то мне запомнился в детстве особенный внимательный взгляд монахини Амвросии. Может быть, это она молила Бога, чтобы Он привёл меня к Себе? И ещё одна монахиня — тётя моей мамы, которая тоже жила в их семье после революции?
И вот что удивительно. Никто никогда не видел, как они молились. Это были их таинственные отношения с Богом.
Наталия ГОЛДОВСКАЯ