— Каждый день и каждый час, Господи, помилуй нас! — говорил отец Георгий.
И мне становилось весело. Наверное, так же весело воспринимали люди слова преподобного Амвросия Оптинского:
— Никого не осуждать, никому не досаждать и всем моё почтение!
Великий талант — выразить мысль так, что она радует, выводит из уныния. А её мудрость, глубину будешь потом открывать и хоть чуть-чуть исполнять всю жизнь.
Не помню, как мы с отцом Георгием увиделись первый раз. Помню, как он стоял на крыльце приходского домика в Царицыно, а я — за воротами. Мы переговаривались через весь двор. Значит, уже были знакомы. О чём-то он меня спрашивал. Потом сказал:
— Не помню, как тебя зовут.
— Да как же так?! — в шутку возмутилась я.
И он весело ответил в тон:
— Понимаешь, у нас тут людей называют по именам, без отчеств. Трудно запомнить!
Моё отчество отец Георгий, кажется, так и не запомнил. Уже позже, на каком-то его юбилее, в ресторане на столе стояли таблички с именами гостей: Ирина Николаевна, Людмила Алексеевна… Одна табличка категорически отличалась от всех: Наталия Голдовская.
ХРАМ В ЦАРИЦЫНО
Храм иконы Божией Матери «Живоносный Источник» в Царицыно был вторым для отца Георгия. После Духовной Академии батюшка много лет служил в Храме Рождества Иоанна Предтечи на Пресне. Оброс, как сам говорил, духовными чадами. Чада называли себя детьми Иоанна Предтечи — и в 1990 году вместе с отцом Георгием пришли восстанавливать разрушенный Царицынский храм.
Из здания надо было вытащить станки, мусор. Разобрать ненужную перегородку. Расчистить территорию. Дети Иоанна Предтечи занимались этим. Очень быстро к ним присоединились местные жители.
Канал ВВС отснял сюжет о восстановлении храма. Самые яркие кадры — ботинки отца Георгия, ступающие по щедрой осенней грязи.
Первую Литургию в Царицыно батюшка служил 6 октября — в праздник Зачатия славного, честного Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна. Во время Богослужения начался дождь. Над отцом Георгием держали зонт.
С этого дня началась полноценная жизнь прихода.
ТАКОВ И ПРИХОД
Больше всего отец Георгий любил службу. Он предстоял Богу, когда совершал Литургию. Никого, ничего не существовало больше в мире: только Бог и человек перед Ним.
Каков поп, таков и приход. Батюшка не терпел этого слова — поп. Ему нравилось — священнослужитель. Не по-современному длинно, зато по существу. Но старая поговорка предельно точна. Прихожане Царицынского храма больше всего полюбили Богослужение.
А сколько было причастников на воскресной Литургии! Однажды к нам приехал священник из Франции. У него в приходе — двадцать пять семей. Во время Причастия он вышел из алтаря — и у него закружилась голова. К трём чашам шло море людей. Священник стал тонуть в нём.
К счастью, он увидел перед собой на стене фреску: бушующее море, апостол Пётр утопает в волнах. Апостол кричал Христу: «Господи, спаси меня!» И Христос протянул ему руку: «Зачем ты усомнился, маловерный?»
Священник тоже был спасён. Знали наши предки, как расписывать стены храмов!
ИСПОВЕДИ
Все, кто шёл причащаться, должны были сначала исповедаться. Почти все прихожане мало что знали о вере. Прочитать было негде. Книги почти не издавались. И перед исповедью отец Георгий говорил долгую, обстоятельную проповедь о грехе, покаянии, милости Божией, вечной жизни. Это была первая духовная школа для меня и для многих людей.
Душа батюшки всегда оставалась живой, обращённой к Богу. Это результат внутреннего, напряжённого труда, постоянной молитвы. И слова были живыми, входили в сердце.
Исповеди были долгими, многочасовыми. Иногда мы слышали, что говорил батюшка кому-то из исповедников. Душа жадно впитывала это. Очень хотелось настоящей жизни — по правде. А отец Георгий так жил. Значит, это возможно.
Главным для него было — не заслонять собой Бога, ставить нас перед Ним, растить в свободе.
Как-то женщина сказала отцу Георгию:
— Батюшка, как хорошо, что вы у нас есть!
— Как хорошо, что у нас есть Бог! — ответил он.
ЗНАЮЩИЙ ЧЕЛОВЕК
Куда бы мы ни приходили, всюду приносим свою профессию, свои таланты. Мир Церкви был мне совершенно не известен. Значит, его надо было узнавать. Ходить на Богослужения. Читать Евангелие. Разговаривать со знающими людьми.
Отец Георгий, несомненно, был человеком знающим. Довольно быстро мы договорились о первом интервью. Оно называлось «Душа принимает веру». Вот маленький отрывок оттуда:
— Батюшка, как Вы считаете, священник должен быть снисходителен к людям? — спрашивала я отца Георгия.
— Человека ломать никогда не надо, — отвечал он. — Показать, убедить, помочь разобраться — иное дело. Если у него нет сил, он не готов, а мы будем от него чего-то требовать, то результат получим отрицательный.
Евангелие — снисхождение Бога к людям. Оно показывает путь: не потакать слабостям, но подтягивать, реально сознавать, в чём каждый нуждается. Бог так явил нам Свою любовь.
Если правильно понимаешь человека, его уровень, устроение, состояние, то сможешь помочь ему. Переоценишь духовно, приложишь мерки высокие — и он сорвётся, отчается, опустит руки. Это с одной стороны. С другой, опыт снисхождения — не теория. Сейчас люди увлечены житейскими вещами. Это и есть показатель духовного уровня в наши дни. Человек слаб, немощен, ему надо протянуть руку. От этого больше пользы.
— А требовательность нужна?
— Я много раз задавал себе вопрос: строгую занимать линию или снисхождения, любви? Строгость часто не приносит нужного плода. Но надо знать меру снисхождения, чтоб оно не превратилось в поглаживание по головке. Нужно предъявлять посильные требования к людям. Молиться человек может? Вполне. Читать Священное Писание? Быть внимательным к своему внутреннему миру?
— Конечно, — ответила я тогда.
Вероятно, рядом с отцом Георгием мне уже кое-что открывалось. Душа принимала веру.
ДУХОВНЫЕ ЛИЦА — НЕ ЖОНГЛЁРЫ
Кто-то сказал мне:
— Не знаю, как можно не видеть духовности отца Георгия!
А я не знала, как увидеть духовность. Позже прочитала утешительные строчки апостола Павла: духовного понимает только духовный (см. 1 Кор. 2: 14). Отец Георгий любил повторять это.
Но мне надо было докопаться до истины. И я стала задавать батюшке вопросы о духовности, как понимала её на тот момент:
— Вы больных исцеляете?
Он улыбнулся.
— Будущее прозреваете?
Он засмеялся, покачал головой. И сразу сменил тему разговора. А позже, когда рассказывал про своего духовного отца схиигумена Савву (Остапенко), объяснил:
— Духовная жизнь — всегда внутренняя, подспудная. Духовные лица — не жонглёры и внешнего эффекта достигнуть не хотят. Но если ты внимателен к словам, действиям духовного отца, то можешь услышать поразительные мысли, характеристики. И даже вещи не сиюминутные, а такие, которые произошли уже давно или произойдут через много лет. Мне часто приходилось быть свидетелем того, что события, о которых говорил отец Савва, действительно сбывались. Это мои самые яркие впечатления.
Потом мне открывалось: батюшка прозревал будущее, исцелял безнадёжно больных. Но тайно, прикровенно (это точное слово).
СЛАБЫЙ ГОЛОС
У меня в те годы самым ярким впечатлением было такое. Мы договорились с отцом Георгием по поводу очередного интервью. Батюшка в тот день устал, чувствовал себя неважно.
— Может, отложим? — предложила я. Хотя сроки поджимали, но было жаль нагружать отца Георгия.
А он возразил:
— Нет, поговорим.
Голос у него был слабый-слабый. Но когда я стала слушать запись, в этом голосе звучала потрясающая сила. Мне стало впервые понятно: так проявлял себя дух — духовность.
Однажды батюшка сказал:
— Жизнь духовная — это искание: ищу то, что потерял. А потеряли мы основное — Бога. Блаженны ищущие Его. И когда-нибудь Он скажет: «Ты, заблудившийся между двумя деревьями, иди ко Мне!»
НА ВСЮ ИВАНОВСКУЮ
В 1995 году в Москве праздновали 600-летие сретения (встречи) Владимирской иконы Божией Матери. Икону принесли из Владимира, когда Москва была в опасности. К ней подошёл Тамерлан с несметными войсками. Спасти город и жителей могло только чудо. Люди молились Богу, Пресвятой Богородице.
Когда чудотворный образ вошёл в столицу, горожане встретили его на том месте, где стоит Сретенский монастырь. И вот впервые за многие десятилетия из Кремля проходил Крестный ход до монастыря.
Я была уже сильно воцерковлённым человеком с огромным опытом в полтора года. Мне тоже дали приглашение в Кремль.
Возле колокольни Ивана Великого, на Ивановской площади, выстроились по периметру священники. В конце площади стояли Патриарх, президент.
Но я увидела батюшку. И на всю Ивановскую закричала:
— Отец Георгий! Отец Георгий!
И он оглянулся. Увидел меня в толпе. Улыбнулся. А у меня была искренняя, совсем детская радость. Так ведёт себя ребёнок, когда неожиданно видит отца. Жизнь преображалась: становилась жизнью с Богом.
Потом мы шли по Москве, отвыкшей от Крестных ходов. И пели:
— Богородице Дево, радуйся!..
По сторонам улиц стояли люди. Много людей. И, как шесть веков назад, в город возвращалась надежда, что Господь, Его Пречистая Матерь не оставят нас, спасут.
Наталия ГОЛДОВСКАЯ
(Продолжение следует)