— Батюшка, давайте поговорим о скорбях, — прошу отца Георгия Бреева.
В ответ он начинает читать псалом царя Давида:
— Господь просвещение мое и Спаситель мой, кого убоюся? Господь Защититель живота моего, от кого устрашуся? (26. 1).
И добавляет:
— Почти все псалмы — на эту тему. Они очень помогают нам. В них отражена внутренняя борьба человека с грехом, скорбями.
— У многих людей появилось ощущение, что никогда не было таких страданий, как сейчас. Наверное, это не так? — спрашиваю отца Георгия.
— Конечно, не так, — отвечает он. — Мы ведь не можем полностью прочувствовать боль другого человека.
— Конечно, и собственное страдание нам сравнить не с чем.
— Мы видим, когда кто-то находится в радостном состоянии, всё у него хорошо. Иногда замечаем, сочувствуем, когда он страдает — болеет или терпит испытания.
В Библии об этом тоже сказано. Когда ты делаешь добро, разве не поднимается твоя голова, разве лицо твоё не цветёт? А когда ты делаешь зло, разве не унывает в тебе дух твой, не обличает тебя? И ты ходишь с понурой головой.
Скорби других до конца понять невозможно, потому что никто не знает того, что есть в человеке. Только Духу Божиему, живущему в нас, известны наши совесть, разум, внутренний мир сердца. Их состояние или возвышает человека, или погружает в «ров преисподний».
— А это что такое?
— У некоторых языческих народов покойников не хоронили, а сбрасывали в ров, который называли «преисподней». Случается, что душа — словно в ад погружается. Такой глубины достигает скорбь, поражающая человеческое сердце.
Священное Писание рассказывает, как страдал праведный Иов. Бог промыслительно погрузил его в это страдание. Иов лишился имения, детей, был тяжело болен.
Пришли к нему друзья. И, как мы пытаемся хоть соломинку подать утопающему, так друзья Иова хотели помочь ему. Они старались постичь причину страданий праведника, предполагая, что он имел грех перед Богом. Но его душа чувствовала неправду их слов. Чтобы понять Иова, друзьям надо было погрузиться в такую же глубину страдания, как и у него. А они смотрели извне.
— Как и мы — на других.
— А вспомним о страданиях Спасителя. Он был готов испить чашу, которую приготовил Ему Бог Отец. Но когда пришел в Гефсиманский сад и увидел, что это чаша страданий — за грехи всего мира, Его душа сразу воспротивилась.
— Почему?
— Мы-то понимаем грех, а Он его не знал. Господу надо было принять грехи всего мира, а Его душа чиста, праведна. Как это совместить? Вот оно — Божественное страдание! Кровавый пот тёк у Него по лицу. Спаситель говорил: «Душа Моя скорбит смертельно» (Мф. 14. 34). Таких Его слов мы больше нигде не встретим.
Вера даёт нам пережить, почувствовать, что Господь страдает. Мы понимаем это, пытаемся Ему со-страдать. Но даже это нам не всегда удаётся. Мы чаще всего бежим от страдания, оно чуждо нам. Человеку хочется радости — и Бог создал нас для неё. Однако нас посещает страдание.
— Без него прожить не удаётся.
— Наши страдания — совсем иные, они несравнимо меньше Христовых. Но если принять их не духовно, то можно прийти к крайности — унынию, отчаянию, даже ропоту: «Господи! За что мне всё это?! Я такого не заслужил! Люди не понимают меня, злословят. Бьют и бьют!»
— А спина, между прочим, и без того болит!
— Человек ждёт, когда же всё это закончится. Ищет причину болезней, переживаний, томления духа — вовне. Обвиняет в них мир, людей, чуть ли не вселенную. Доходит до того, что упрекает Бога — как первопричину своих страданий. Почему? Да потому, что замыкается на своей мелкой человеческой правде. Она его ослепляет — и он хочет в ней устоять.
— Надо иначе?
— Конечно, ведь моя правда — относительная. Рядом живёт человек, который смотрит со стороны — и по-другому оценивает мои поступки, воспринимает мои страдания. И, может, в душе улыбается: «Нет у тебя никаких особенных скорбей. Что это ты так отчаиваешься?»
Мы переживаем страдание совершенно иначе, если встречаем его с духовным настроением, видим в нём десницу Божию, врачующую нас.
— Как это — «десницу Божию»?
— Скорбь, болезнь приходят не без воли Бога. Посылаются нам как испытание. Есть такая молитва: «От Меня это было».
— Её преподобный Серафим Вырицкий послал своему духовному чаду, епископу, находившемуся в заключении: «Переживаешь ли ты ночь скорби? — От Меня это было. Я Муж скорбей, изведавший болезни. Я допустил это, чтобы ты обращался ко Мне и мог найти утешение вечное».
— И нам надо постараться перейти на уровень духовного переживания страданий. Апостол Павел говорил: христианам дана великая честь быть приобщёнными к скорбям, которые понёс Спаситель. Через несение собственных скорбей, болезней (см. Колос. 1. 24).
Если мы переносим их благодушно, то получаем дар от Бога и начинаем понимать: не только я страдаю, а весь мир лежит в скорби, грехе, беззакониях. Но Господь Своим Крестом, Своим страданием не оставил нас. Сказал: «В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир», который лежит в отчужденности от Бога, в печали — без Бога (см. Ин. 16. 33).
— И надо быть — с Господом?
— Наше покаяние «спасение соделывает» (см. 2 Фес. 7. 10). А мирская печаль погружает в уныние, отчаяние. И кажется: всё померкло, начинается тяжелейшее состояние. Больше всего наши дух и душа страдают, когда ум не вооружается тем, что дано ему от Бога.
— Вы имеете в виду…
— Светоч разума: великие примеры Самого Бога, Священного Писания, праведников. Знание, что Господь печётся о животных, растениях, лилиях полевых (см. Мф. 6. 26, 28). И говорит нам: «Маловеры, разве Я вас забыл, оставил? Так это же вы сами Меня забыли, оставили!»
Наши печали — только следствие отпадения от Бога, противления Ему, неприятия благодати, спасающей нас. Открываем страницы Библии — и сразу видим: человек воспротивился Господу, не пожелал выполнить того, к чему призывал его Бог.
— Батюшка, вы говорите о грехопадении первых людей — Адама и Евы?
— Да, и мир погрузился во тьму вместе с человеком. Началось томление, о котором писал апостол Павел: вся тварь стенает и мучается, ждёт избавления (см. Рим. 8. 22). Человек поставлен царём над всем творением. Падение началось с него — и перешло ко всему тварному миру. Разве животные не мучаются?
— Ещё как!
— И в зоопарках, и в наших квартирах, в лесах и полях. Мучается вся тварь — без исключения, всё, что сотворено Богом. Мы не можем проникнуть в эти страдания. Только когда животное кричит, понимаем, что ему плохо. Сердобольные люди хватаются за сердце — и спешат помочь. Есть много примеров, когда львы приходили к человеку. В лапу попала заноза, и зверь показывал её, просил: помоги мне.
Бог не проклинал людей. Он сказал, что из-за них проклята земля.
— И снова — почему она?
— Да если человека проклясть, от него останется только прах. И земля начала предлагать нам вместо плодов и жизни вечной — тернии, волчцы и рабский труд. Ограниченность бытия, боязнь смерти.
А путь к смерти лежит — через болезни. Если бы не было смерти, их бы тоже не было. И с годами они нарастают, как снежный ком. Люди старшего возраста даже шутят: «Если я утром проснулся и у меня ничего не болит, значит, я уже не живой. А если болит, пока живой». Это неотъемлемо от нашей природы.
Вера, как ключ, открывает нам тайну страданий. Они не страшны. В них наш дух закаляется, очищается. Духовный человек начинает прозревать: да если нас окружить полным благолепием, богатством, то ничего хорошего не получится.
— Лапки сложим?
— Будем, как муха, попавшая в стакан с молоком. Вроде бы в молочке сладко, приятно, но она тонет, идёт ко дну. Так и человек.
Когда у нас что-то отнимается, это, конечно, скорбно. И начинают маловерные люди думать: «А как мы проживём? А наши дети?» И появляются печаль, требования к себе или другим: «Давай, зарабатывай!» Но человек чувствует: сил нет, здоровье — неважное. Возникает уныние: «Не успеваю! Не удаётся!» А дальше — пойдёт, пойдёт по нарастающей.
— Что же делать?
— Только одно — духовно прозреть. Обрести смысл жизни. Почувствовать, что духовная природа человека выше сиюминутных переживаний. Ведь примеров тут много. На днях была телепередача об академике Лихачёве. В восемнадцать лет его, студента, посадили в лагерь. Казалось бы, всё, он должен быть раздавлен в лепёшку. А человек закалился духом. И сколько всего в жизни сделал.
Я читал житие архимандрита Спиридона, в царское время служившего на Алтае. Тогда священникам разрешалось приходить в тюрьмы, исповедовать людей. Он был поражён видом одного заключённого: лицо его светилось. Архимандрит Спиридон долго уговаривал этого арестанта рассказать о своей жизни.
— Получилось?
— Да, тот открылся. Признался, что сидит в тюрьме невинно, вместо убийцы, у которого — пятеро детей. Этому заключённому стало жалко, что дети без отца погибнут. Он не испугался, принял своё испытание духовно: «Пусть я всё пройду, а спасу этих детей, этого убийцу, который, наверное, тоже раскаялся». И Сам Бог преобразил его душу
Страдание как бы переплавляет человека, словно горнило, в котором получают самое очищенное золото.
— Каким образом?
— Золото переплавляют семь раз — и оно освобождается от примесей, приобретает особую ценность. Скорби тоже сравнивают с горнилом, когда мы несём их разумно, с верой в Бога, с внутренним покаянием. Не отчаиваясь, никого не обвиняя. Это так возвышает человека!
В 50-е и 60-е годы я видел много священников, которые возвращались из лагерей, ссылок. Смотрел на них и думал: «Какие же они благородные! Какие у них хорошие лица!» Люди пережили скорби, гонения, но молились, верили, что воля Божия над ними совершается. И если нужно, то Господь выведет их из тюрьмы.
Трудно понять это. Христиан иногда даже обвиняют в том, что мы вроде бы злу потакаем, не боремся с ним.
— И на митинги не ходим.
— Но борьба наша идёт на совсем другом уровне. Зло не победишь злом. Беззаконие не уничтожишь беззаконием.
Беседовала Наталия ГОЛДОВСКАЯ
Интервью записано в 2009 году
(Продолжение следует)